Глава пятая

Весла гулко шлепали по воде. Волны высоко вздымали нос лодки и, ударяясь о днище, рассыпались брызгами. За кормой из воды торчали две конские морды. По-осеннему откормленные кони легко справлялись с течением.

На веслах сидел Чудурукпай. Скажи ему кто-нибудь год назад, что он будет раз за разом одолевать таким манером Улуг-Хем, он бы только рассмеялся. А ведь снова и снова пересекал реку. Трусил по-прежнему, а греб. Греб неумело, лодка вихлялась из стороны в сторону, становилась под волны, но все же противоположный берег мало-помалу приближался.

Чтобы заглушить противное чувство страха перед водой, он говорил почти не умолкая.

— Как раз на этом месте Анай-Кара переправляла меня. Только не из Салдама в Кара-Булун, а с той стороны…

Ближе к корме, вцепившись обеими руками в борта, сидел Хорек чейзен. Ему тоже было не по себе. Он чуть не вскрикивал, когда лодку подбрасывало на волнах, и еще крепче сжимал борта. В то же время ему не хотелось срамиться перед мальчишкой, и Хорек весьма неуклюже пытался скрыть боязнь.

— Я до сих пор не верю, дунмам…

— Не качайте лодку — перевернемся! — Чудурукпай даже осмелел, заметив, что и Хорек не чает поскорее добраться до берега. — Я видел ее собственными глазами, акым!

— Почему сразу не схватил?

— Откуда я знал, что она исчезнет? И как бы я привез ее? Что бы отец сказал?

– Ну, а если сейчас найдем?

– Домой я тогда не вернусь. Лишь бы Анай-Кара согласилась… Буду жить там, куда глаза отца не достанут. Хоть как…

— Неплохо придумал, дунмам, — Хорек снял островерхую шапку с шариком, отер пот с лысины. — Значит, надеешься найти?

Чудурукпай налег на весла. Лодка зашуршала днищем по гальке.

Не будь Чудурукпай сыном правителя, плюнул бы Хорек на все это дело. Не хватало ему забот — ехать черт знает куда с мальчишкой, переплывать на дырявом корыте реку, рискуя того гляди утонуть, искать человека, которого давным-давно в живых нет!

Поступить иначе, однако, Хорек не мог. Главный бай Барыка день ото дня хирел. Давно уже покатился он с горы, и нельзя было прозевать момент, упустить накопленное им богатство, его скот, его власть. Единственный наследник Мангыра не в состоянии заменить своего отца. Значит, надо держаться как можно ближе к правителю и его аалу, точно так же, как в свое время сам Мангыр пытался приладиться к оюннаровскому богачу Ажикаю. Тут уж средства выбирать не приходится. Если понадобится, ради успеха Хорек готов и лягушку проглотить, не побрезговав.

Чудурукпай показал рукой на небольшой лесок.

— Вон там стояла юрта Аржаана. Оттуда мы вместе, с Анай-Карой на берег к лодке пришли…

Хорек все еще не принимал всерьез этот разговор, не хотел верить в то, что Анай-Кара жива.

По-прежнему путая следы, Аржаан продолжал часто менять места стоянок. По слухам, теперь его аал находился в местечке Кара-Тал, выше красноводного Баян-Кола, но сравнительно недавно юрта старика стояла на берегу Улуг-Хема. Эта хитрость вызвала сомнения и у Хорека: значит, что-то тут нечисто. Значит, надо все же заехать да погостить у этого странного человека.

День выдался по-осеннему облачный и прохладный. Подувал несильный ветерок. Ехать в такую погоду было даже лучше.

Они миновали поселок Баян-Кол и направились вдоль русла небольшой речушки. Кони шли хорошей ровной рысью. В сумах тряслись когээры,  наполненные аракой.

Еще до сумерек добрались до узкого ущелья, над которым вздымались высокие синие скалы.

– Аал Аржаана должен быть на том берегу, на пригорке, — уверенно сказал Чудурукпай и показал кнутом направление.

Неглубоким каменистым бродом пересекли речку, поднялись на взгорок. Там была стоянка. Пустая…

Хорек спешился и закурил. Чудурукпай озирался во­круг.

— Здесь стояла юрта. Я две ночи в ней ночевал…

Стало темнеть. Завернули коней, спустились к речке. Куда ехать? Хорек поворотил коня к старому тополю, что рос у самого берега.

— Здесь ночь скоротаем.

Сняли вьюки, расседлали коней, спутали их и пустили пастись. Развели костер. Ночевать под открытым небом они не рассчитывали — даже котелка не прихватили. Напились холодной воды. Обжарили на костре вареное мясо. К араке не притронулись.

Настроение у обоих испортилось, и разговор не клеился.

Положили под себя чепраки, под головы — седла. Подбросили в костер побольше сушняка — ночь долгая. Хорек сразу захрапел. Чудурукпаю не спалось. Забылся сном он только перед рассветом. Виделась ему Анай-Кара — большеглазая, белолицая, с тяжелыми рыжеватыми косами. Он бежал за нею и никак не мог догнать. Звал ее, кричал, — она уходила все дальше и дальше.

Хорек проснулся и долго смотрел на него, метавшегося и что-то бормотавшего.

«Из-за чего мучается? — пожалел его чейзен. — Из-за паршивой девчонки три муки принимать? Красотой ее чая не вскипятишь, косами коня не заарканишь. Да пропади они пропадом, эти бабы!.. Но ради того, что припрятано в барбах его отца, надо помочь дураку».

Будить Чудурукпая не стал. Дождался, пока тот сам открыл глаза. Наскоро умылись, пожевали мяса. Поехали.

Позади послышалась веселая песня:

 

Не найдется в Баян-Коле

Удалых, как я, парней.

Лишь девчоночку увижу,

Сразу брошусь я за ней.

 

Кто-то догонял их.

Придержали коней. Дождались отчаянного певца. Мо­лодой парень поравнялся с ними, поздоровался. Несмотря на раннее утро, был изрядно навеселе. Потому, наверно, и не заметил ярко-синего шарика на шапке чейзена.

– Откуда едешь, кайгал? — спросил Хорек.

— Из верхнего аала.

— Видать, всю ночь глотал?

— Было дело…

— И утром добавил?

– Вчера на свадьбе гуляли. Мяса — как травы. Были бы

зубы. Араки — как воды. Была бы глотка!

— И девушек полно?

— Видимо-невидимо, — парень даже зажмурился и тут же затянул:

 

Стройна и красива она,

Но мне не дадут ее в жены.

А если дадут ее в жены,

Совсем она мне не нужна.

 

— Оош!— похвалил Хорек.— Хорошо поешь! Анай-Кара тоже там была? Красивая девка, правда?

— Я ее там не видел, — выпалил парень и тут же прикусил язык.

Эта его невольная оговорка о многом сказала хитрому Хореку. Теперь и у него не было ни малейшего сомнения, что Анай-Кара жива.

А паренек начал петлять:

— Вы про кого спрашивали? Кто такая Анай-Кара?

— Дочка старика Аржаана, дунмам.

— У Аржаана такой дочки нет.

Из этого капкана парень выскочил. Хорек решил выпытать у него хотя бы про стоянку Аржаана, но спешить не стал.

Уже втроем выехали на довольно высокую горку, на вершине которой была насыпана груда камней — жертвенный курган – оваа в честь духа горы. К палкам, воткнутым в камни, были привязаны лоскутки материи, конские волосы. Проезжать мимо оваа не полагалось.

Путники сошли с коней, сели на землю. Хорек чейзен вытянул из тороков небольшой когээржик, а из-за пазухи берестяную чашечку. Откупорил когээржик, плеснул немного араки на оваа, бросил туда же кусочки мяса и сыра.

Чудурукпай молча наблюдал за ним и радовался, понимая, к чему клонит Хорек. А тот уже наполнил чашку и про­тянул ее парню. Церемонно коснувшись губами края чашки, как того требовал обычай, парень одним глотком осушил ее и даже крякнул от удовольствия.

— Шо-шо! Гладко проскочила… Внутри зажгло. Крепкая штучка!

Чейзен налил еще… Снова наполнил чашечку…

— Где Аржаан, спрашиваете? Он совсем недавно откочевал вниз по Улуг:Хему. Его аал теперь у горы Бюрзек. Была в его юрте чужая девушка. Я ее даже один раз видел. Кра-а-си-ивая!.. Что? Про нее я ничего не скажу.

От араки он не отказывался и выпил еще несколько чашек, но ни слова больше вытянуть из него не удалось. Дальше им было не по пути, и парень попросил на про­щанье:

— Не подведите меня… Я вас не знаю, вы — меня.

— Чего ты боишься?

— У байкараларов между собой уговор: девушку не выдавать. А я и не байкара вовсе. Я кыргыс из Кызыл-Чыраа.

Его все-таки основательно развезло, но на коня он сел без труда и, пустив его вскачь, запел:

 

«Перестань!» — прошу я дождик.

Дождь не слушается, льет.

Распрекрасная девчонка

К моей юрте не идет.

 

«Перестань!» — прошу я ветер.

Ветер дуть не перестал.

Распрекрасная девчонка

Не придет ко мне в аал.

 

Веселый попутчик скрылся из виду. Только пыль еще клубилась на дороге.

Повеселели и Хорек с Чудурукпаем: до горы Бюрзек рукой подать! Обширной долиной, изрезанной арыками, где хорошо росли ячмень и просо, проскакали они до аала Аржаана часа за два с небольшим.

 

Увидев с Чудурукпаем незнакомого чиновника с шариком на шапке, старик струхнул. Уж не отец ли это парня?.. Щедрое угощение, выставленное приезжими, немного успокоило его. Однако настороженность не покидала Аржаана, и он лишь пригубил чарочку араки, а жена его наотрез отказалась пить, сославшись на слабое здоровье.

Хорек чейзен прямо с порога об Анай-Каре речь повел.

Старика это не смутило:

— Что за люди пошли! Ездят и ездят… Недавно еще один парень приезжал, тоже спрашивал. Не дают нам покоя. Что я вам могу сказать? Я бедный арат. Вашу араку выпил, вашего мяса отведал, а наполнить когээры мне нечем, в сумы ваши положить нечего… Мясо у меня есть кому жевать, — Доказал он на выводок дочерей, — а травоядных — одна лошаденка…

Так ничего от него и не добились.

«Недавно еще один парень приезжал…». Кто, кроме Буяна? Больше некому. Значит, и он узнал. Значит, бес­полезно сюда ездить. Буян все равно найдет ее…» — пришел к заключению Чудурукпай.