Жалобы

Солнце садилось, когда старик вернулся домой с сенокоса. Овец ещё не было, хотя в это время им пора быть в загоне.
— Где овцы? — спросил он, не слезая с коня.
— Там, за бугром, Шериг-оол сейчас пригонит, — ответила ба­бушка.
Старик въехал на бугор. Шериг-оол увидел деда и стал торопить овец. Вскоре он загнал их в загон.
— Что так поздно, внучек?
— Не хотели идти домой, еле-еле завернул.
— Значит, плохо вы их пасли. Значит, они не наелись.
— Вот тебе на — не наелись! Что значит – не наелись? Летний день велик, а травы сколько! И не наелись! — Бабушку возмутил упрёк деда.
— Я, дедушка, больше не пойду с бабушкой пасти. Толку от неё мало.
— Что ты! О чём ты говоришь! — растерялась бабушка. Дед расхохотался.
— Толку, говоришь, от неё мало? Это почему?
— А вот почему: не даёт овцам пастись, держит их на одном месте.
— То-то. Я ведь сказал, что овцы не наелись. Понятно теперь.
— А когда я её спрашиваю о чём-нибудь, не может ответить. На горе Донгул прямо из травы вылетела крупная полосатая птица. Я спросил, как она называется, а бабушка не знает.
— Это, внучек, была белая куропатка.
— А потом, когда на водопой ходили, тоже большая птица про­бежала, закрыв голову крылом…
— Это глухарь, самка. Видно, где-то поблизости были её птенцы.
— А к лесу бабушка не подходит, всё открытые места ищет.
— Вот видишь, какая она трусиха! А сказку рассказала?
— Нет. Она всё на лес посматривала, как бы волк не выскочил. Сказку, сказала, лучше вечером расскажу.
— Значит, завтра бабушку не берёшь с собой? Один справишься?
— Если верхом на Сивом, то справлюсь, — важно ответил Шериг-оол.
— Нет, друг, на Сивку не надейся. Мне ехать далеко, через перевал. Садись-ка на белолобого бычка.
Шериг-оол не хотел ездить на бычке, но что делать? Лучше на бычке, чем пешком.