Ночное нападение

Ночь. Пасмурно. Не видно ничего, будто в яме. Гром гремит где-то далеко-далеко, как под землёй.
Юрта чабана похожа на дом для приезжих. Почти каждую ночь кто-нибудь ночует. В эту ночь остановился один старик из колхоза.
Бабушка сказала Шериг-оолу:
— Это твой дядя.
После ужина расположились спать. Вдруг все три собаки отчаянно залаяли и побежали куда-то вниз. Чабан тут же выскочил из юрты.
— Куут! Лови! — закричал он.
— Ох, что же это такое? Неужто зверей почуяли? — запричитала лежавшая на кровати бабушка.
По лаю собак было ясно: что-то недоброе случилось. Или воры подкрались, или звери подошли. Заржали в тревоге лошади, сорвались с привязи и с шумом, храпом подбежали к юрте. Забегали овцы в загоне. Замычали коровы. Чабан ласковым голосом пытался успокоить овец. Потом подбежал к юрте и крикнул гостю:
— Что-то случилось, лошади сорвались с привязи! Выходи!
И выстрелил два раза в воздух. По тайге гулко пронеслось эхо. Все немного успокоились. Старались понять, что же произошло. Вор? Прячется?
— Нет, — сказал дедушка, — это не вор. От вора лошади так не побегут. Видите, как они испугались, колышки даже вырвали! Тут был медведь или волк.
— Дедушка, они не вернутся?
— Чш… так нельзя говорить, — испуганно сказала бабушка. — У земных существ – свои дороги. Они сами знают, где и когда им пройти…
Тут снова взвились собаки. Сильнее прежнего забеспокоился скот.
Чабан снова выстрелил в воздух. Было слышно, что собаки на кого-то нападают, тот обороняется, идёт драка. Послышалось густое сопение…
— Медведь! Выходи сюда, старик! — закричал дедушка дяде.
— Внучек, иди ко мне! — испуганно проговорила бабушка, а сама укрылась с головой.
По телу Шериг-оола пробежал холодок. Он вскочил со своего войлока и шмыгнул к бабушке под одеяло.
— Где ты пропал? Давай скорей лучину! — кричал дедушка.
— Боюсь выйти, — дрожащим голосом ответил гость. Он схватил топор и нож и начал стучать ножом по лезвию топора.
— Лучину! Скорее! Медведь подходит! — крикнул дедушка. Было слышно, как медведь приближался к юрте. Овцы метались по загону, дробно стучали копытцами. Ревели коровы. Как тут усидеть в юрте? А гость — ни с места, только стучит своими железками: думает, что зверя напугает.
Шериг-оол вскочил, выхватил из печки горящую головешку, выбежал из юрты и передал её дедушке. Вскоре недалеко от юрты загорелись два костра. Свет их был виден далеко. Дедушка заранее заготовил кучи хвороста, и вот теперь они пригодились.
Медведь стал отступать. Было слышно, как он идёт, ломая сучья. Скот очень боится этих звуков. Собаки бежали за зверем по пятам.
Летняя ночь коротка. Начало светать. Медведь скрылся в тайге.
Шериг-оол видел, как дед вошёл в юрту, тяжело поставил ружьё и шагнул к деревянному бачку, в котором был хойтпак — кислое молоко. Пил долго. Чашку за чашкой. Сколько их выпил дедушка? Потом он вытер губы рукой и вдруг закричал:
— Что вы за люди! Что с вами сделал страх! Вы хуже маленького ребёнка!..
Ему никто не возразил. Бабушка вылезла из-под одеяла.
— Дай попить чего-нибудь холодненького, — попросила она. Шериг-оол увидел, что бабушка вся мокрая от пота.
— Ох, сердце… — вздохнула она.
Чабан не шелохнулся. Он курил. Тогда Шериг-оол встал и подал бабушке чайник с чаем. Та схватила его и начала пить прямо из носика.
— Мне тоже налей, племянничек, — попросил гость. — Пить хочу. Всё во мне дрожит…
Так и прошла бессонная ночь. Утром косари из соседнего аала зашли по пути в юрту чабана. Долго говорили о медведе. Шериг-оола похвалили. Но самую большую похвалу получили чабан и его собаки.