Песня двадцать седьмая. Как Тана-Херел победил борца Очалан-Бора

Шыяан ам!
 
В нежном сердце любовь храня,
Рада мужу Балчын-Эге:
Не успел он сойти с коня —
Прислонилась к его ноге.
А когда он сошел с седла —
В юрту белую повела,
Варит чай, лепешки печет —
Честь хозяину и почет.
 
Но прошла неделя всего —
И покою снова конец.
Вновь от хана от самого
Худощавый прибыл гонец:
“Вас к себе приглашает тесть —
Неотложное дело есть!”
 
Хан и ханша в юрте сидят,
Улыбаются, пьют-едят.
“Полагаю, любезный зять,
Ты не сможешь нам отказать.
Вот тебе арага, хымыс,
Мясом жирным их заедай,
А потом за дело возьмись,
Отправляйся в далекий край.
Так случилось, что два коня,
Наилучшие у меня,
Ускакали из табуна.
Ты запомни их имена:
Своенравный Хортан-Саган —
Необъезженный великан,
И лихой Хураган-Саган —
Длинногривый скакун, буян.
Им Сут-Холь водопоем стал —
Ты об озере том слыхал,
Стали горы Сумбер-Ула
Вольным пастбищем беглецам.
Вот какие у нас дела,
А задачу поймешь и сам:
Поезжай, беглецов найди
И обратно их приведи,
К нашей коновязи, на двор”, –
Так закончил хан разговор.
 
Возвратился герой к жене,
Рассказал ей наедине,
Что случилось, какой наказ
Получил он на этот раз.
И сказала в ответ жена,
Озабочена и нежна:
“Мой отец, хоть и мой отец,
Человек недобрый, хитрец,
У него аорта черна,
Темных мыслей душа полна.
Ты, как зять, его уважай,
Но сегодня молю стократ:
За конями не поезжай,
И без них мой отец богат,
Лучше завтра же в твой аал
Поспешим, как давно ты звал”.
 
Тут нахмурившийся герой
Покачал в ответ головой:
“Если робким мужчина стал,
Верным слову быть перестал,
То ему оправданья нет,
И родиться б ему на свет
Не охотником, не стрелком,
Только синим лысым быком,
Синим, лысым, смешным быком,
Жалким трусом и дураком!”
 
Утром следующего дня
Богатырь оседлал коня.
Из дверей, тревоги полна,
Следом выбежала жена.
За одежду, за самый край
Ухватила: “Не уезжай!”
Но в ответ он, как ни любил,
С ней суровым и твердым был,
Ни на миг помедлить не мог,
Ускакал, исчез вдалеке,
Только мужней одежды клок
У жены остался в руке.
 
Едет, едет Тана-Херел —
Далеко пути пролегли.
“Что такое? — вдруг посмотрел, —
Что за пыль клубится вдали?”
И достал бинокль полевой,
Черный, девятикратный свой.
Видит: скачет, неутомим,
Черный всадник, в глазах — огонь,
И распластывается под ним
В черных яблоках пестрый конь.
Поравнялись — и, свысока
Поглядевши на чужака,
Черный всадник важно изрек:
“Ты куда собрался, хорек?”
Про себя подумал герой:
“Коль он так говорит со мной,
Не останусь и я в долгу,
Постоять за себя смогу”.
И с насмешкой выпалил вдруг:
“Кто таков ты, лысый барсук?”
Черный всадник, сидя в седле,
Головой слегка покачал:
“До сих пор никто на земле
Мне так дерзко не отвечал!
Я борец Очалан-Бора,
Это конь мой Бора-Шокар.
В путь пустился я не вчера,
Я могуч и еще не стар.
Слышал я, что два скакуна
Откололись от табуна:
Своенравный Хортан-Саган —
Необъезженный великан,
И лихой Хураган-Саган —
Длинногривый резвый буян.
Тех коней я хочу найти,
Чтобы в свой табун привести”.
 
Усмехнулся Тана-Херел:
“Видно, жребий так повелел —
Ведь и я уж немало дней
Тех же самых ищу коней”.
Проворчал Очалан-Бора:
“Значит, биться пришла пора.
Кто удачливей, кто сильней,
Тот себе и возьмет коней.
Но какой же с тобой вдвоем
Нынче способ мы изберем?
Станем биться на кулаках,
Как случалось в былых веках
Тем оружьем, что нам дала
Мать, когда на свет родила?
Или, верные с давних пор,
Лук и стрелы решат наш спор?”
“Есть от предков наказ такой
Чтобы спор разрешить мужской,
Нет надежней лука и стрел, –
Отозвался Тана-Херел, —
И давай порешим сейчас,
Кто стреляет первым из нас”.
“Состязание — не игра, –
Закричал Очалан-Бора. –
Тут земля не твоя — моя,
Значит, первым стреляю я!”
 
Стиснул зубы Тана-Херел,
Спорить с наглым не захотел.
На вершину холма Бош-Тей
Он отправился поскорей,
Все доспехи с себя сложил,
Грудь широкую обнажил,
Грудь — с большой сундук — аптара:
На, стреляй, Очалан-Бора!
А соперник, меткий в стрельбе,
Поражений не знал вовек,
Присмотрел он место себе
На вершине горы Достек.
Лук просушенный скрипнул чуть,
Полетела, свистя, стрела,
В богатырскую ткнулась грудь,
Но пробить ее не смогла,
Отскочила, как от скалы,
Наконечник у той стрелы,
Вмиг рассыпался на куски,
Как посуда на черепки.
 
Усмехнувшись, Тана-Херел
На противника посмотрел,
Из колчана стрелу берет:
“Наступает и мой черед!”
Обнажил Очалан-Бора
Грудь, широкую, как аптара.
Полетела, свистя, стрела,
В грудь попала и в грудь вошла,
Но немного, неглубоко,
Лишь поранив ее легко.
 
Закричал Очалан-Бора:
“Это все-таки лишь игра,
Нужно, видно, мне и тебе
В настоящей сойтись борьбе!”
Порешили: да будет так!
Надевают содак, шудак,
Руки в стороны — два крыла:
Исполняют танец Орла.
Вот сошлись они, обнялись —
И смешались земля и высь.
То в долине, а то в горах
Бесконечна схватка двоих:
Топчут горы, стирая в прах,
Превращая в равнины их,
А равнина зато порой
Круто вздыбливается горой.
 
Великаны и мастера
Бьются яростно, горячо,
Но силач Очалан-Бора
Вдруг увидел через плечо:
Кони тоже вступили в бой,
Тоже борются меж собой.
И соперника Даш-Хурен
Сбил с копыт, одолел почти:
Не подняться тому с колен
И дыханья не перевести.
 
О коне тревожась своем,
Предложил Очалан-Бора:
“Мы устали оба, прервем
Состязание до утра,
А пока, давай, поскорей
Разведем-ка наших коней”.
 
Так и сделали, развели,
Были кони в поту, в пыли,
Да и оба лихих борца
Жаркий пот стирали с лица.
И разъехались отдохнуть,
Тот на север, а тот на юг,
Млечный путь озарял им путь,
Тишина стояла вокруг.
 
Одинокий костер горел
На поляне, в глуши лесной,
Благородный Тана-Херел
Спал на травах, к огню спиной.
А когда ослабел огонь,
Бледным стал, заметным едва,
Разбудил хозяина конь
И такие сказал слова:
“Знай, хозяин, что я не зря
На Бора-Шокара напал,
Я заметил, на вас смотря —
Ты в борьбе уже уступал,
Видел я — противник вот-вот
С ног подножкой тебя собьет,
 
А уж там пощады не жди,
Злое сердце в его груди.
Я решился его отвлечь,
Чтобы жизнь твою уберечь.
Знай, хозяин, и помни впредь:
Твой противник очень силен.
По-простому не одолеть
В честной схватке таких, как он.
Знай, что сила не от небес,
А от Нижнего мира в нем,
В нем таится какой-то бес
И недобрым дышит огнем.
Я совет тебе верный дам:
Ночью, нынче же, в лес пойди,
Из сырого дерева там
Колотушку сооруди,
Отыщи Очалан-Бора,
Задремавшего у костра,
И ударь слегка между глаз,
Обязательно девять раз,
Колотушкой сырой по лбу,
Лишь тогда продолжай борьбу”.
 
Так хозяин и поступил:
В лес пошел, недолго бродил,
Деревцо сырое срубил,
Колотушку соорудил,
Отыскал Очалан-Бора,
Крепко спавшего у костра,
И слегка ровно девять раз
Стукнул спящего между глаз.
Вмиг вскочил Очалан-Бора:
“Бой продолжить пришла пора!’
Снова двое в схватке сплелись,
Содрогаются даль и высь.
Зол, свиреп Очалан-Бора,
Для него борьба — не игра,
Не услада богатырей,
Победить бы только скорей,
Повалить, унизить, убить
И заветных коней добыть.
И ответно рассвирепел
Благородный Тана-Херел,
Он противника над собой
Поднял вдруг на пределе сил
И о землю вниз головой
Так швырнул его, так хватил,
Что наружу из глубины
Только пятки стали видны!
Победитель Тана-Херел
На картину ту посмотрел
И поехал дальше вперед
В направлении на восход.