Песня двадцать восьмая. Как Тана-Херел поймал коней-беглецов Хортан-Саган и Хураган-Саган

Шыяан ам!
 
Едет, едет Тана-Херел:
Долг зовет, дорога долга.
Наконец вдали разглядел
Он вершину Бора-Тайга.
В небо смотрит Бора-Тайга,
На макушке ее — снега.
Не робея перед горой,
На вершину въехал герой,
Достает бинокль полевой –
Черный, девятикратный свой.
На любимом коне верхом
Горизонт оглядел кругом.
Оглядел всю горную цепь,
Оглядел просторную степь,
Видит озеро вдалеке —
Волны плещутся в тростнике.
Мир повсюду и благодать,
Лишь коней нигде не видать.
 
Даш-Хурен сказал: “Будь умней!
Так искать беглецов-коней,
На округу с горы смотря –
Только время терять зазря.
Лучше к озеру поспеши,
Спрячься там в кусты, в камыши,
На два дня или на три дня
Расседлай, отпусти меня,
Спрячь седло, убери потник,
Но зато приготовь сыдым
Для того, чтобы в нужный миг
Смог воспользоваться ты им.
День пройдет, а за ним другой
Терпеливым будь до конца.
Непременно на водопой
Оба явятся беглеца.
Тут уж целься, бросай сыдым,
О такой удаче моля,
Чтобы шеи сразу двоим
Захлестнула шесть раз петля”.
 
Так и сделал Тана-Херел:
Средь кустов в засаде засел,
Девятисаженный сыдым —
Продолжение сильных рук —
Наготове рядышком с ним
Аккуратно уложен в круг.
День сидит он и ночь не спит,
В полдень слышен топот копыт,
Это, жаждой утомлены,
Мчатся вольные скакуны:
Своенравный Хортан-Саган —
Необъезженный великан,
И лихой Хураган-Саган —
Длинногривый скакун, буян.
Шумно фыркают, воду пьют,
Держат ухо настороже,
Но не слышат, не сознают,
Что арканщик — рядом уже,
Что могучий Тана-Херел,
Осторожен, смел и умел,
Начал в сторону их ползти,
Приговаривая по пути:
“Мягкий, кожаный мой сыдым,
Высоко, далеко взлетай,
Шеи гладкие тем двоим
Шестикратно вмиг обмотай!”
 
Вот сощурился, взял прицел —
И аркан-сыдым полетел.
Не бывало броска точней!
У арканщика верный глаз:
Шеи стройные двух коней
Обхватила петля шесть раз!
Как рванулись оба коня!
Как сыдым напрягся, звеня!
Но арканщик приемы знал:
Рукоятку крепко сжимал
И аркан, звенящей струной,
Пропускал за своей спиной —
Как скала, крепка и сильна,
Помогала ему спина.
Весь напружен и напряжен,
Потому и вдвойне тяжел,
В землю твердую тут же он
Аж до щиколотки ушел,
А прошла лишь минута – он
По колени в землю ушел.
Но и кони, сильны вдвойне,
Успокоиться не могли:
По каменьям, по целине
Укротителя поволокли,
Но и тут он рук не разжал,
До конца сыдым удержал.
 
Наконец-то, к исходу дня
Утомились оба коня.
Торжествуя, Тана-Херел
Недоуздок на них надел
В знак того, что берет их в плен,
И повел их туда, где ждал
Нагулявшийся Даш-Хурен
И призывно, победно ржал.
 
К хану-тестю, к милой жене
Богатырь спешит на коне,
Присмиревших в конце концов
В поводу ведет беглецов,
Горловую песню — хомей –
О победе поет своей.
Услыхал эту песню хан,
Стало хану не по себе:
Хорошо, что зять-великан
Победил в нелегкой борьбе,
Хорошо, что вернул коней,
Хорошо, что поет хомей,
Но уж больно удачлив он,
Чересчур умен и силен,
Лучше вновь его удалить
Поскорее на много дней,
Новый долг на него взвалить,
Дело выдумать потрудней!