Глава четырнадцатая
В юрте благородного тюлюша Буян пробыл дней десять. Старик сначала не признал его. С трудом удалось втолковать, когда и при каких обстоятельствах они встречались.
— Хорошо вы тогда пощипали купчишек, — разулыбался старик.
Первое время Буян был совсем плох. Часто терял сознание. Но — отлежался, набрался силенок, заторопился в Баян-Кол.
Валя Губанова углядела его издали.
— Кара, смотри-ка! Твой беглец едет!
Анай-Кара подбежала, помогла сойти с коня.
— Как же так, Буян? Хоть бы сказал…
Хотела отругать. Не раз думала: пусть только приедет! А глянула в глаза и обо всем позабыла. Припала головой к его груди и замерла.
— Я боялся — не отпустишь, — оправдывался Буян.
— Где же ты пропадал?
— В Шагонаре был… В Даг-Ужу…
Буян гладил шершавыми обветренными руками щеки Анай-Кары и молчал.
— Какой же ты неуемный! — качала головой Валя. — Оба одинаковые с моим Сашей. Мучаете нас.
— Мужчины мы. Такими родились…
— Ладно уж. На себя бы посмотрел, мужчина. Тень одна.
— Ты опять болел, Буян? — встревожилась Анай-Кара.
— Немножко, — уклончиво ответил Буян.
— Ранили, да?
— В бою все нормально было. За Шмаковым гонялся.
— За Шмаковым? — воскликнула Валя.— Опять удрал?
— Нет, не удрал. Я хотел его живым взять. Он сам…
— Застрелился?
— Да.
Валя махнула рукой:
— Собаке — собачья смерть.
— Ты сильно похудел, — заметила Анай-Кара.
— Опять будешь его выхаживать. Держи теперь под замком, чтобы не убежал.
Притихла долина Улуг-Хема. Может, она, как и люди, устала от тревог и забот. Не переставая, шли легкие теплые дожди, зазеленела и пошла в рост молодая трава. Чистый весенний воздух был целительнее любых лекарств.
В последние дни мая всю тувинскую землю облетела весть о большой победе частей Красной Армии и партизан Сергея Кочетова над вторгшимися из Монголии врагами. Дошла эта весть и до Баян-Кола. Буян опять заволновался.
— Мои друзья сражаются, себя не жалеют, а я тут бока отлеживаю.
— Ты тоже воевал, — убеждала его Анай-Кара.
— Мы будем драться до полной победы мировой революции!
— Опять убежишь?
— Убегать не стану. А дома сидеть не могу. Надо совесть иметь. Стыдно мне перед друзьями-партизанами.
— Тогда я тоже поеду с тобой, — решительно заявила Анай-Кара. — Стрелять я умею. На коне не хуже тебя скакать могу.
— Нет, Кара, — не согласился Буян. — Ты останешься. С Валей. Она тебе помогла в трудное время. Теперь ты должна быть с ней. Война тоже конец имеет. Мы с Сашей скоро вернемся.
Удерживать его женщины не стали — бесполезно. И что ему возразишь?
Проводила Буяна Анай-Кара. Долго стояла на высоком берегу Улуг-Хема, пока он совсем не скрылся из виду. Думала о горькой и счастливой своей судьбе, о любви, выдержавшей столько испытаний, о самом близком для нее человеке, который опять уехал навстречу смерти. Суждено ли им увидеться снова?
Через два дня Буян докладывал Кочетову:
— Товарищ командир! Красный партизан Буян возвратился в строй. Участвовал в уничтожении врага под Шагонаром. Преследовал белого офицера Шмакова, который удрал из Баян-Кола. Он застрелился…
Кочетов крепко пожал ему руку.
Буяну казалось, что он переступил порог родной юрты. Кто был ближе боевых друзей?
— Как там моя Валя? — бросился к нему Губанов.
— Живы-здоровы. Тебе привет шлют. Саша-маленький совсем большой стал.
— Ну-ка, покажите мне красного партизана Буяна! — к ним подошел рослый черноусый тувинец.
Буян сам кинулся к нему.
— Дед! Ты тоже партизанишь, да?
— Совсем недавно, — улыбнулся Хаспажик.— Не то, что ты.
