Глава вторая. Анна едет в Эми

В московском медицинском техникуме имя Айны изменилось – стало звучать по-русски: Анна, Аня. Но для паспорта была нужна еще и фамилия. И отчество. Сначала тувинцы вместо фамилии брали название сумона: Кыргыс, Монгуш, Ондар, Сат. Но как-никак Айна – человек образованный, и это ей не по душе. Может быть, будет Анна Сульдем? Нет, хоть и привыкла Айна к слову «ачай», но разве можно брать фамилию дедушки? Тувинцы соблюдают мужские и женские имена. И Айна в память о матери решила оставить себе ее имя: Анна Сузунмаа. Сначала ей было не по себе, когда называли имя покойной, но постепенно Аня привыкла.
Анна Сузунмаа. Решив назваться так, она вспоминала свою недолгую историю – как росла маленькой Адаской, не умерла от сиротства. Как дедушка привез имя русского доктора Анны из Монголии. Как училась в Москве, как сама стала фельдшером.
Анна Сузунмаа. Приятно произносить это красивое имя. Анна – одна из первых тувинок, получивших образование в Москве, одна из первых, ставших медиками, эмчи.
Анна Сузунмаа вернулась в Туву работать. Как ее любимые учителя, как директор техникума Павел Васильевич Лебеда-Чашпан-оол. Но сначала обязательно поедет домой. Дедушка и бабушка ждут – не дождутся, наверное, их белые головы то и дело поворачиваются в сторону дороги… а может быть, бабушка лежит на кровати, крепко-накрепко схватившись руками за ее края, чтобы не умереть раньше времени?.. Она обещала дождаться Анну.
Айне нужно многое им рассказать: как тяжело и страшно было идти пешком через Саяны, как интересно ехать на поезде. Про Москву, Кремль, Красную площадь, театры, парки, метро, Черное море… как ее чуть не исключили из техникума. Чтобы все рассказать, нужно не несколько дней, а месяцы. Анна Сузунмаа обязательно должна поехать к родным.
После Москвы Кызыл, хоть и столица, но не город, даже и не село, а тихая деревенька. Здесь четыре года назад голова Айны кружилась от шума, а теперь звенит от тишины. Когда идешь по улицам, слышен перестук каблучков.
Каждый восхищается девушками, уехавшими в Москву и получившими медицинское образование. Каждый руководитель твердит:
– Теперь только работать.
Слово «работать» тогда было главным. Слово «отпуск» появилось значительно позднее.
И Анна не стала заговаривать о поездке домой. Она спросила:
– Где я буду работать?
Работать не на родине, в другом месте – это было для аратов еще одной революцией, касающейся родственных связей. Удивительно было – как это, работать не там, где вся семья?.. Анна поняла, что местечко Эми находится очень далеко, но отказаться было уже невозможно. Четыре года назад пешком перешедшая ненастные Саяны, Сузунмаа получила отличный урок. К тому же была ловкой всадницей. Поэтому долгая дорога до Эми, до Тере-Холя для нее не составила труда.
Не только ей, но и другим девушкам не дали времени на размышления. Врачей не хватало везде. Сарыг-Тараа поедет к подножиям Бай-Тайги, Серенмаа уже уехала в Барун-Хемчик, Хууракпан и Дакый-Сурун остались в Кызыле.
Новизна – соблазн молодости.
Самую интересную историю начала Серенмаа. Она привезла из Москвы новорожденную дочку и начала работать в Аянгаты. Вскоре пешком пришел Николай Львов. Если бы парень добрался от Арбата до Солянки в Москве, никто бы не удивился. Но бурган знает, как он добрался от Москвы до Кызыла, Кызыл-Мажалыка и Аянгаты. Однако тут была не Москва, где осуществились желания молодых. Здесь разговор между Николаем и Серенмой не получился. Единственная радость – посмотрел отец на маленькую дочку, у которой были светлые волосы, большие глаза, белая кожа. Но Серенмаа не поехала в Россию, а Николай не остался в Туве. Вдоволь покачав на руках, исцеловав ребенка, прощаясь, он сказал:
– Всю жизнь буду ждать тебя, на другой не женюсь.
Бывают такие грустные истории.
А что в жизни Дакый-Сурун? Тут не грустно, а страшно. После того, как расстреляли «контрреволюционную группу» Чурмит-Дажы, Хемчик-оола, Данчая, в 88 (241) номере газеты «Хостуг арат» можно было прочитать письмо «Дело о тщательной поверке Дакый-Сурун»:
«Женщина Дакый-Сурун, рожденная в сумоне Хендерге Улуг-Хемского хошуна, сейчас работает в больнице, на важном для государства посту… Родной отец Дакый-Сурун Намбырал был теократом-ламой, сыном главного камбы Хендергейского монастыря. В роду этих Шойдаров нет ни одного арата, все они, такие, как Демчи соржу, Бегзи демичи, Намбыал хелин, Домбай хаа, угнетали аратов, были феодал-теократическими эксплуататорами…
Контрреволюционные эксплуататоры Хемчик-оол, Дашпаа, были старшими зятьями Дакый-Сурун. До выяснения контрреволюционного дела Хемчик-оола Дакый-Сурун приглашала к себе на чашку чая Хемчик-оола и его жену, и сама вместе с Доржу ходила в гости к этой контрреволюционной собаке.
…Дакый Сурун и Доржу поддерживали экономическую и политическую связи с контрреволюционным Хемчик-оолом и его женой.
До выяснения дела контрреволюционной группы дети феодала Дашпаа жили в доме Дакый-Сурун. Мне кажется, надо проверить хорошенько Дакый-Сурун, принять меры.
   Всезнающий».
   Что значит – «принять меры»? Бесконечно проверять, подвергнуть гонениям, схватить, лишить свободы, допросить, выслать или расстрелять.
  
   …Маленькое село, затерявшееся в тайге, расположенное на небольшом открытом склоне, показалось Анне знакомым. Ей казалось, что она давно знает эти места и этих людей с их хлопотами. Она приехала утром, когда по беспорядочно разбросанным улочкам торопились на работу золотодобытчики. Именно их руководитель потребовал, чтобы в Эми приехал медик и выделил для фельдшера дом со всем необходимым, даже посуда была куплена.
   Анна неторопливо шла по Эми, изучая его по пути, рассуждая: в тайге хватает чистого воздуха, дома теплые, в оградах должно хватать всякого хозяйства. Если стекла в окнах блестящие и чистые, то там живут здоровые люди. А это дороже золота.
Позднее лето. Самое замечательное время в тайге Тере-Холя. Поспела ягода, вот-вот пойдет орех. Вода чистая, небо ясное. В задумчивости Анна не заметила, как подошла к небольшому дому, о котором ей говорил начальник золотодобытчиков. Робко постучала в дверь. Никто не вышел. Замка не было, но тувинцы никогда не запирали двери. Она еще раз постучалась, громче, потом дернула ручку двери и вошла.
– Это ты, Ким? – из-за деревянной перегородки послышался знакомый голос, – я вздремнул немного. Не торопись, аал, сейчас чего-нибудь перекусим. Место, где будем бить орех, недалеко. Туда еще никто не ходил.
Анна молча ждала. Мужчина появился из-за перегородки и увидел белолицую девушку с короткими, блестящими как мех волосами и огромными черными глазами. У него пропал голос. Анна тоже стояла в ошеломлении: Демир-Хая?..
Когда-то трое барыкских юношей, Демир-Хая, Кошкар-оол и ее брат Хойлар-оол уехали добывать золото. В Туве много приисков, а вестей от парней не было.
– Здавствуй, акый, – поздоровалась Анна и протянула ему руки с тонкими, как ростки вербы, пальцами.
– Я не узнал тебя, Айна. Как ты изменилась!
Да и Демир-Хая уже не тот хрупкий паренек с обритой головой, бегавший в коротком овчинном пальтишке и мягких идиках. Смуглый, крепкий, с сильными руками. Лишь теплый взгляд карих глаз напоминает прежнего подростка.
– Садись, садись, сестренка, – заторопился Демир-Хая, – бедная моя, какую дорогу преодолела, откуда приехала?
Усевшись на стул, Анна коротко сказала:
– Училась в Москве, стала фельдшером. Сюда направили работать. Хойлар-оол здесь?
Демир-Хая улыбнулся:
– Он женился и уехал с Диспеек в Усть-Барык. Вы не встретились?
– Я еще не была дома. Из Кызыла прямо сюда. А как зовут его жену?
– Лиза.
– Красивое имя. А я теперь не Айна. Анна Сузунмаа.
– Что Айна, что Анна. Теперь почти у всех русские имена. Меня зовут Дима, Дмитрий. Хойлар-оол – Коля. – Демир-Хая наливал чай.
– Ты ведь за ключом пришла? Подожди немного, сейчас придет мой друг, ключ у него. Я и предположить не мог, что приедешь именно ты. Бедный Лю говорил…
…Забывшись, застыв на минуту перед Анной, Демир заметил, как похожа она на отца: Лю был таким же белокожим, черноглазым, с блестящей смоляной шевелюрой. Но Анна чаще хмурится, а Лю больше улыбался, скаля ослепительные зубы.
Молчание прервал вбежавший невысокий крепкий парень.
– Ты готов? – торопливо спросил он, но увидев Анну, резко остановился. – Здравствуйте.
– Вот его мы ждали, Аня, – сказал Дмитрий. – Познакомьтесь.
Вошедший протянул руку.
– Это моя сестренка, Ким, – просто сказал Демир-Хая. – Почти родная, сестренка Хойлар-оола. Она будет работать у нас фельдшером. Дай ключ.
Ким весело прищурился:
– Где ты прятал такую красивую сестренку? Буду жаловаться в правление.
«Утихни» – незаметно, жестом показал Демир. Ким достал из кармана связку ключей и один протянул Анне.
– Ключик не простой, золотой. Этим все, что угодно откроете, даже сердце.
Аня наконец-то широко, по-настоящему улыбнулась, показав белоснежные зубы:
– Посмотрим.