Партизанский отряд

После ухода сибирской партизанской армии положение в Туве осложнилось. Отряд монгольских феодалов, нарушив свое обещание, данное Кравченко и Щетинкину, стал всячески притеснять трудовое население края. Отряд китайских милитаристов во главе с Ян Ши-чао стал главной силой оккупантов и беспощадно грабил, истязал, а нередко и убивал как русских, так и тувинских жителей. Оживилась деятельность бежавших из Сибири колчаковских групп. Нойоны, ламы, купцы и кулаки обрадовались уходу партизанской армии и стали активно поддерживать оккупантов, расправляться с бедняками. В Туве бесчинствовали банды кулака, Мелегина и купца Сафронова, корнета Шмакова и других.
В такой обстановке раздумывать нам долго было некогда. Нужно было быстро подготовиться к вооруженной схватке. И вот 6 мая 1920 года мы решили собрать в Бай-Хааке представителей бедноты шести поселков, На этом совещании участвовали: от Успении — А. Архипов, от Элегеста — С. Зубков, от Верхне-Николнекого — С. Грудинин, от Березовки — С. Сипкин и Ф. Мальцев, от Сосновки — А. Звягинцев, М. Турков и В. Иванов. Бедноту Атамановки представлял я.
На собрании решили как можно скорее произвести запись добровольцев в партизанский отряд, разоружить кулаков и всех неблагонадежных. Договорились через несколько дней вновь собраться в Березовке.
На собрании в Березовке выяснилось, что разоружение прошло успешно — кулачество было захвачено врасплох. Все 175 человек, записавшиеся в отряд, были вооружены. Собрание избрало меня командиром отряда, а заместителем — А. Звягинцева. Тут же наметили план действий отряда на случай нападения оккупантов или белобандитов. В горах Танну-Ола наметили сборный пункт отряда. Вскоре туда мы забросили тайно боеприпасы и продовольствие.
Как ни странно, но отряду прежде всего пришлось «воевать» на трудовом фронте. Приближался сев, а кулаки развели по селам повальное пьянство, подбивая бедноту изводить остатки зерна на самогонку. Расчет у них был прост: споить, одурманить бедноту, а потом заставить ее вымаливать в долг зерно и плясать под кулацкую дудку. Пришлось начать бой за трезвость. Партизаны разъясняли, что пьянка выгодна только кулакам. Выбрали комиссию по уничтожению самогона и самогонных аппаратов, которая поработала на славу. Пьянка прекратилась.
Теперь встал вопрос — где брать недостающие семена. Мы обратились с просьбой к середнякам — дать взаймы зерно бедноте под гарантию штаба отряда. Роздали беднякам также конфискованный хлеб у кулаков Локтева и других. Как ни трудно было, но поля все же засеяли. Это была немалая победа партизан над кулаками.
Население по всем наболевшим вопросам обращается в сельсовет и штаб партизан. Требовалось организовать медицинскую помощь, открыть школу для малышей. Из-за отсутствия медиков идут за помощью к знахаркам, а у них «лечение» стандартное: горшок на живот, да брызги «святой» водицы. Не один человек на тот свет ушел с их помощью.
Я по старой памяти опять обращаюсь в Верхне-Усинский исполком. Нам пошли навстречу. И вот, к нашей радости, в Атамановке появились шесть медиков. После того, как они обслужили население Атамановки, мы отправили их по другим поселкам, составили им маршрут в Ильинку через Успенку, Березовку, Бай-Хаак, Краснояровку и Владимировку. Однако они себе избрали другой путь и из Краснояровки свернули на Самагалтай — побежали в Монголию к барону Унгерну. Только в 1921 году из допроса поручика Поползухина мы узнали, что барон Унгерн расстрелял врачей «как красных», хотя они таковыми и не были. В поселках Атамановка и Элегест мы открыли школы. Первыми учителями были: в Атамановке — заведующий нашим оружейным складом, печник Г. Барабанов, а в Элегесте — партизан Т. Мокшин. Работали они старательно, как настоящие учителя, даже «без обеда» оставляли нерадивых учеников.
Тува переживала тревожное время, кругом пахло порохом. Поэтому партизаны занимались боевой учебой и ухо держали востро. Однажды утром ко мне привели задержанного разведчика Потылицина. На допросе он показал, что пробирался в Атамановку к Ивану Тимошенко с заданием Мелегина: обезглавить партизан и выступить против них совместно с мало-енисейскими кулаками. Этот подлый план кулаков лопнул.
Мы были осведомлены, что каа-хемская банда Сафронова и Мелегина тесно связана со штабом монгольских феодалов, продолжавших творить в крае всяческие бесчинства. Поэтому мы не особенно удивились, когда узнали об ультиматуме монгольских оккупантов жителям поселка Березовки. Оккупанты требовали выселения всех жителей в 24 часа, угрожая, в случае невыполнения, сжечь поселок и уничтожить население.
Положение было весьма серьезное. Нам было ясно, что вслед за Березовкой такой же ультиматум будет предъявлен и другим поселкам. Выселить всех русских жителей за Енисей — это был старый план оккупантов. В свое время поперек этому плану встала партизанская армия Кравченко и Щетинкина. Тогда оккупанты были вынуждены отложить его на лучшие времена. Теперь помешать оккупантам мог только наш партизанский отряд.
И вот, посоветовавшись с председателем Березовского сельского Совета тов. Сипкиным и населением, партизаны предъявили монгольскому отряду встречный ультиматум: очистить заимку Марачева. В случае невыполнения этого требования, партизаны решили завязать бой и попытаться изгнать оккупантов из Тувы.
В это время в Монголии ширилось национально-освободительное движение трудовых аратов, и монгольским феодалам нужна была вооруженная сила. Кроме того, они видели, что над их отрядом в Туве нависла большая опасность — трудящиеся края были готовы выступить против интервентов. Такая обстановка привела к тому, что в конце июля 1920 года отряд монгольских феодалов ушел из Тувы, не вступив в бой с партизанами.
Партизанский отряд представлял из себя значительную вооруженную силу, он окреп и имел много преданных сторонников не только среди русских, но и тувинских трудящихся. В партизаны вступили бедняки Биче-оол, Данзын, Бильчиир, Самбу, Янго и другие араты.
Во второй половине октября 1920 года была получена телеграмма от тов. Щетинкина. Партизанскому отряду предлагалось выступить в Красноярск для отправки на борьбу с Врангелем. Сборы были недолги, и вот мы опять шагаем по Усинскому тракту, поем партизанские песни, вспоминаем прошлое, ругаем и зло смеемся над Врангелем, но в душе с тревогой думаем об оставшихся.
Весть об уходе отряда быстро разнеслась по Туве и ободрила белых. Бандиты из шаек Шмакова, Мелегина и отряда китайских милитаристов Ян Ши-чао стали зверски расправляться с большевиками и сочувствующими Советской власти. Китайские офицеры расстреляли председателя Атамановского сельсовета товарища А. Сниткина, увезли на Оттук-Таш партизан М. Зырянова и Ф. Казанцева и там казнили их. В Медведевке они убили группу товарищей, среди которых был партизан И. Юдаев.
В Туве в то время находился уполномоченный Енисейского губревкома И.Г. Сафьянов с небольшим отрядом красноармейцев. Он принимает меры для переговоров с Ян Ши-чао, но последний от них всячески уклоняется. После ухода монгольского отряда все контрреволюционеры группируются вокруг Ян Ши-чао, который пытается насильственно мобилизовать в свой отряд тувинских аратов. Видя такую обстановку, Сафьянов телеграфирует в штаб 5-ой армии о необходимости вернуть партизанский отряд в Туву.
Вблизи деревни Григорьевка мне вручили телеграмму. Приказом Реввоенсовета 5-ой Армии отряду предлагалось вернуться для ликвидации белых банд в Туве.
Обратный путь был трудным. Свое оружие мы оставили родным и близким людям в Туве, а новое должны были получить только в Красноярске. Начались морозы, а партизаны не имели теплой одежды.
Нам удалось получить оружие от возвращавшегося, также как и мы, обратно мало-енисейского и усинского объединенного партизанского отряда, где командиром был тов. Квитный. Все партизаны спешили домой, скорее помочь своим товарищам, попавшим в беду.
Помню привал в поселке Морозовка. Партизаны, измученные трудным ночным маршем, расположились на отдых. Вблизи была заимка кулака Ширнина. Решили послать туда четырех разведчиков. Здесь разведчики обнаружили много битой птицы, десятки бараньих туш, бочонки с животным маслом и другую снедь. Все это было приготовлено кулаками для банды Шмакова и отряда Ян Ши-чао. Рассматривая эту «дичь», разведчики зазевались и не заметили как из-за горы, западнее заимки, высыпали белые. Разведчики были захвачены врасплох.
Одним из первых тревогу поднял сын Морозова, мальчишка лет десяти. Он вбежал в хату и закричал:
— Дядя Кочетов! Белые бегут к нам.
Делать нечего — пришлось встречать непрошенных «гостей». Партизаны выскакивали по тревоге в том виде, как их застала команда «К бою!». У некоторых в одной руке — оружие, в другой — обувь.
Когда я увидел белых, а их было примерно сотни полторы, то они уже были вблизи нашей разведки, которая слабым огнем четырех ружей, конечно, не могла удержать натиск белых. Приказываю Мануилу Кудрявцеву открыть заградительный огонь, чтобы спасти разведку и дать время отряду изготовиться к бою. Пулеметный огонь отсек белых от разведчиков и замедлил их ретивый налет. Положение было спасено. Завязался скоротечный, упорный бой. Оставив несколько десятков убитыми, шмаковцы отступили на Баян-Кол, так и не отомстив за Скорнякова защитникам большевистских Советов.
Не пришлось отдохнуть и в родной Атамановке. Нам сообщили, что в Оттук-Таше китайские оккупанты и белогвардейцы окружили небольшой отряд красноармейцев и уполномоченного Сафьянова, прибывшего туда для мирных переговоров с Ян Ши-чао. Партизаны спешно выступили в новый поход, но было уже поздно. Оттук-Ташский бой закончился раньше, чем мы успели туда дойти. Отряд, которым командовал тов. Старухин, нанес тысячной банде большой урон и вышел из окружения.
Подхребтинский партизанский отряд после непродолжительного отдыха сосредоточился в Белоцарске для наступления на банду Шмакова, тесно связанную одной веревочкой с Ян Ши-чао, усинскими и туранскими кулаками, а также с тувинскими феодалами.
Наступление началось в конце ноября 1920 года. Нужно сказать пре братскую помощь усинских товарищей. Отряды усинских и мало-енисейских партизан разбили на Каа-Хеме банду Сафронова и сильно потрепали бандитскую группу Мелегина. В Знаменке и других поселках были восстановлены ревкомы. После боя на Каа-Хеме усинцы вернулись в Белоцарск, чтобы оттуда, вместе с нашим отрядом, выступить против Шмакова на Баян-Кол.
Усинский отряд под командованием товарищей Филиппова и Козулина наступал вдоль правого берега, а наш — вдоль левого берега Улуг-Хема. В результате совместных действий в Баян-Коле был захвачен штаб белого отряда, сам же Шмаков с группой бандитов бежал на Хемчик к Ян Ши-чао.
Разбив и разогнав белых в центральной части Тувы, партизаны на некоторое время, как говорится, развязали себе руки и могли временно разойтись по домам, чтобы помочь своим семьям в хозяйстве и в подготовке к севу.
Вечерами партизаны собирались на политические и боевые занятия.
Изучали винтовку, пулемет, проводили учебные стрельбы. Кипела работа в нашей мастерской. Здесь мы изготовляли собственной системы ручные гранаты, набивали патроны самодельным порохом, переделывали охотничьи малопульки на нарезные винтовки. Словом, готовились к севу и «уборке». Мы знали, что только в бою можно покончить раз и навсегда с рыскавшими по Туве и вблизи ее бандами Казанцева, Бакича и местных богатеев.
В мае 1921 года по приказу барона Унгерна, засевшего на западе Монголии, в Туве появилась банда атамана Казанцева. Араты сообщили в партизанский штаб, что одна группа бандитов во главе с помощником атамана поручиком Поползухиным расположилась близ устья реки Тарлакшын, а другая группа под командованием самого Казанцева, «атамана — серебряная шапка», — на Хемчике.
Я повел конный отряд партизан через Танну-Ола с тем, чтобы внезапным ударом разбить Поползухина на его стоянке. Противника мы обошли с юга и сосредоточились в его тылу на вершине горы. В аккурат к подошве этой горы утром Поползухин и вывел часть своего отряда на занятия. Партизаны шутили: «Маршировать-то вы мастера, посмотрим какие вы вояки».
Как орлы, устремились с гор на врага партизаны. Завязался горячий бой. Бандиты отступили за речку и оттуда осыпали нас шквальным огнем. В этом бою меня дважды ранило. Отважные партизаны наголову разбили врага, который потерял 175 убитых и 240 ранеными. Попался в плен и сам Поползухин.
Потери партизан составляли 8 человек убитыми, 29 бойцов были ранены. Смертью храбрых пали В. Зуев, И. Пахомов, В. Тупицын, 3. Табаев, Л. Гурьянов, А. Чертов, Л. Лазарев, И. Бортников.
Другую группу бандитов разбили хемчикские араты. Казанцев спасся позорным бегством. «Мы едва остались живы, бежали и оставили все свои документы и имущество», — так жаловался Казанцев монгольскому феодалу Цурухту.
Среди захваченных у Поползухина документов партизаны обнаружили «воззвание» барона Унгерна. В этом документе Унгерн тщетно призывал партизан и крестьян Тувы присоединиться к его отряду для борьбы с большевиками. Для приманки фон-барон не постыдился пойти на грубый обман, говоря, что в Петрограде и в Сибири пала Советская власть.
— Мы противники насилий, крови, беззаконной расправы. Кто к нам придет, тот спасет себя, свою жизнь, — лицемерно врал барон в своем «воззвании».
Кому-кому, а нам-то было известно, как белобандиты проходили с огнем и мечом по тувинской земле, сея смерть и разорение, устилая свой кровавый путь трупами сынов русского и тувинского народов. Крепко дали партизаны и тувинские повстанцы по шапке посланцу Унгерна — «атаману — серебряная шапка». Огнем ответили партизаны на «воззвание» белого барона. Огнем и отвагой в бою с врагом еще раз показали они свою верность делу родной Коммунистической партии.