Монгуш Кенин-Лопсан. Из романа-эссе «Буян-Бадыргы»

Начало

Говорят, тувинцы – необычный народ. Это подмечено точно, в этом вся наша суть. Тувинцы издревле были хозяевами синих гор, вершины которых высились до синего неба, поэтому в исторических сказаниях о них говорится как о народе синего неба, народе синих гор.
Говорят, тувинцы – талантливый народ. Наши предки создавали из камня все, что видели. Говорят, и древняя история тувинцев началась с рисунка козерога. Рисунки самки и самца козерога, высеченные на скалах, свидетельствуют и подтверждают: в жизни тувинцев с древнейших времен присутствовало искусство. 
Говорят, тувинцы – народ, склонный к мистике. Люди тюркского происхождения в древности верили хозяевам земли, хозяевам воды, хозяевам неба, поэтому про тувинцев говорят, что это народ, сумевший сберечь древнюю культуру человечества, шаманизм.

*   *   *
Тувинцы – народ охотников.
Тувинцы – народ скотоводов.
Тувинцы – народ земледельцев.
А вот было ли у тувинского народа собственное государство?
Человека, проявившего особый талант при создании самостоятельного тувинского государства, расстреляли как классового врага. Господствовашие тогда коммунисты запретили даже упоминать имя этого человека. 
Теперь хочу представить вам, читатели, роман-эссе, исследовательскую историческую работу об этом человеке. Его имя Буян-Бадыргы.

 

История хошунов

В 1762 году урянхайцы Танды разделились на четыре хошуна, и в каждый были включены четыре сумона.
В самом начале был сочтен Тес-Хемский хошун. Сумоны этого кожууна имеют долгую историю.
Оюн сумон, или сумон оюннаров. Иногда его считали главным, потому что правящий нойон был родом оттуда.
Чооду сумон. В то время монголы называли его Чёгду. В него не входили тес-хемские, кара-хаакские, нарынские или эрзинские чооду. Ак чооду, кара чооду тоже не входили в этот сумон. 
В Соян сумон входили только проживавшие в Эрзине и Тес-Хеме сояны.
Иргит сумон. Если правильно, то произносить надо иргут. В этот сумон входили только иргиты, жившие в Эрзине.

Хем-Кол кожуун или Салчак хошун. Тут все более-менее понятно.
Салчак сумон опять-таки был главным, поскольку правивший в те времена нойон родом был оттуда.
Кыргыс сумон. Родная мать последнего нойона Салчака хошуна Идам-Сюрюна была родом из аймака Кереит эрзинских кыргысов. Предки Идам-Сюрюна жили в Тер-Нууре (Тере-Холе). О мощи Кыргыс сумона свидетельствуют руины крепости Пор-Бажын на острове среди озера Тере-Холь.
Бай-Кара сумон. Потомки живут на нынешней территории Бег-Хема. В сказаниях повествуется о том, что реку, где жил человек со званием Бег, называют Бег-Хем, а Каа-Хем – означает местность, где жил Хаа. Впоследствии исконно тувинские названия на русский лад стали называть Пий-Хем, Каа-Хем. В дальнейшем, чтя святые заветы предков, сильноводные реки будем называть Бег-Хем, Хаа-Хем.
Хол сумон. Нарекли этот сумон по названию местности. В данном случае Хол сумон означает Тере-Хол сумон.

Тожу-Нуур хошун, впоследствии названный Тожу хошун. У его сумонов свои особенные судьбы. Сначала перечислим их.
Куюк сумон. Самый древний сумон этих мест.
Ак-Чооду сумон. Сейчас его называют Ак сумон.
Кара-Чооду сумон. Название со временем изменилось, вместо «Кара» (чёрный) стали произносить «Бараан», и прославился он как Бараан. Сейчас часто встречается люди с фамилией Ак, Бараан.
Додут и Хёйуг (Хойук) сумоны. О них сейчас мало известно. Додут и Хёйуг сумоны исчезли. На их месте возник Кол сумон, его название сейчас звучит лишь в фамилиях.
Судя по записям в архивных документах, в год Зайца (1915 г.) жившие на территории Тожу хошуна в верховьях Дапсы-Хем и вдоль Оо-Хем дети и старики многих юрт Хёйуг сумона погибли от оспы, а их олени постепенно одичали. Видимо, через некоторое время после того, как население Хёйуг сумона вымерло, на его месте и возник Кол сумон.
Причины этого мора сейчас трудно объяснить. По поверьям древних тувинцев, если род живет долгое время на одном месте, а сыновья и дочери родственников сочетаются браком, то дети их становятся слабыми, болезненными, и погибают даже от маленькой хвори. Древние предки наши не разрешали жениться сыновьям и дочерям до третьего колена. Есть у тувинцев изречение:

Нужна девушка издалека,
Нужна вода чистая.

Притом жителям тех мест не делали прививок против оспы. Может статься, бедствие не обошло стороной Хёйуг сумон именно оттого, что тогдашние правители не уделяли достаточно внимания здоровью своих подданных. Скорее всего так.

Хёпсу-Хол хошун, по-монгольски произносится Хёпсгол, на самом деле, возможно, назывался Хёй-Суглуг-Хёл (Полноводное Озеро), а сейчас называют Кёпсухол. Этот хошун после Всетувинского Учредительного хурала в 1921 году стал подчиняться Монголии. А названия сумонов, входящие в Хёпсу-Хол хошун, остались в истории Тувы. Вот они: Хаачууд сумон, Даргат сумон, Чооду сумон, Чигитен сумон.

 , занимавшего треть территории Урянхая, исключительно интересна. По свидетельствам очевидцев и историческим документам он носил разные названия: Хемчикский хошун, Даа хошун Хемчика, Улаан-Хаан-Даг хошун Хемчика, Делгер Эртине Кызыл-Даг-Хаан хошун Хемчика, впоследствии Дзун-Хемчикский – хошун, район и кожуун.
В архивных документах на монгольском языке сказано, что он был основан в 29-м году Небесной поддержки Манчжурского государства (1765 г.). Тогда же на территории Оолета, нынешнего Убсу-Нура, Дамбии хун был обвинен в преступлении, и был назначен угер-даа Шыырап из урянхайцев Хемчик-Кола. Хемчик хошун разделили на десять сумонов:
Монгуш сумон. Его еще называли Большой Монгуш, Адай-Монгуш, Маленький-Монгуш, Ак-Монгуш.
Кара-Монгуш сумон.
Кедек-Ооржак сумон.
Иштик-Ооржак сумон.
Ондар сумон.
Хомушку сумон.
Большой-Ховалыг сумон.
Маленький-Ховалыг сумон.
Иргит сумон.
Саая сумон.

В каждом сумоне Даа хошуна были установлены чангы, хунду, бошка. На тринадцатый год Цян-Цинна (1809 г.) одному угер-даа и четырем феодалам выдали 65–65 лан ежегодной зарплаты серебром. 
В те времена Юрта печати Всеобщего правителя амбын нойона, правящего пятью кожуунами, находилась в Самагалдае.
Если хотим лучше знать биографию Буян-Бадыргы, то надо знать и других нойонов, правивших Даа кожууном. Вот список:
1. Шыырап Угер даа.
2. Серге Угер даа. Тогда у Шыырапа не было сына-наследника, поэтому править стал его брат Серге.
3. Дамчай Угер даа. Он был хунду Серге сумона. У Серге не было сына, поэтому он посадил на трон преданного человека, Дамчая из родного сумона.
4. Сунгар Угер даа (сын Дамчая).
5. Базыр Угер даа (сын Сунгара).
6. Бызыяа Угер даа. 
7. Сарай Угер даа.
8. Дугер Угер даа.
9. Хайдып Угер даа (племянник Дугера).
10. Буян-Бадыргы, приемный сын Хайдыпа Угер даа.

Маады хошун.
Чооду хошун.
Шалык хошун.
Сартыыл хошун.
Эти хошууны по распоряжению из Улястая находились в подчинении Амбын нойона Урянхая и до 1914 года платили налог Монголии. 

Бээзи хошун Хемчика. Эта территория – родина древних тувинцев. Этим хошуном до 1913 года управлял Бээзи нойон монгольского аймака Сайын-Хаан. Чтобы тувинский народ не объединил силы, в государственном устройстве Манчьжурии повелось: подданные Бээзи хошуна подчинялись монгольскому нойону. Последним нойоном был бээзи Чымба. В Бээзи кожууне были 17 сумонов. Вот их названия:
1. Сарыг-Донгак.
2. Кара-Донгак.
3. Донгак сумон Чааты.
4. Салчак Соян.
5. Сат.
6. Кара-Сал.
7. Куулар сумон Суг-Бажи.
8. Куулар сумон Чадааны.
9. Хертек-Соян.
10. Куулар сумон Чиргакы.
11. Улуг-Дулуш.
12. Адыг-Дулуш.
13. Кужугет.
14. Сарыглар.
15. Долаана.
16. Кыргыс (кыргызы Эйлиг-Хема).
17. Тумат.
Тувинцы, жившие на территории Даа и Бээзи хошунов, говорили на чистейшем тувинском языке, поэтому из этих мест вышли известные певцы, сказители и шаманы. Родной язык – свидетельство того, что тувинский народ остался народом. 
Кроме того, юношей из Даа и Бээзи хошунов обучали как будущих служителей культа, монахов, ученых и писарей. Они знали монгольский, тибетский, санскрит, латинский, русский, китайский, французский, английский, немецкий и арабский языки. Один из них – Монгуш Лопсан-Чимит, создавший тувинскую письменность. Секретные архивные документы о нем были переведены с монгольского языка Кыргысом Аракчаа и остаются гордостью нашего поколения. 
Чызаан, административный центр Бээзи хошуна, располагался в местечке Кара-Дыт на левом берегу реки Чадан. До сорок четвертого года там шумел дремучий древний лес, затем его уничтожили под предлогом перехода на оседлый образ жизни и пустили на строительство домов. На месте Кара-Дыт сейчас только лысые пеньки торчат. Прежде чем попасть в чызаан, надо было переправиться через реку, сейчас там возвышается мост из бетона.
Вот о чем свидетельствует еще один исторический документ:
«За активное участие в подавлении урянхайцев маньчжурцы в 1754 году подарили 17 сумонов Сайын-Нойон аймаку».
Сайын-Нойон аймак находится на территории Монголии. Тувинцев-кочевников, которые жили на берегу реки Кобдо, дорбеты вытеснили на юго-запад Урянхая. В 1750–1760-е годы территории, славившиеся хорошими пастбищами, где жили тувинцы, захватили дорбеты. 
Расселение тувинцев, живших на берегу реки Кобдо, на Хемчик, скотское отношение маньчжурского Китая к тувинцам, которых передали в качестве подарка, разогнали по четырем сторонам света – это публичная, жестокая, зверская казнь над людьми, насилие над их волей, которую маньчжурский строй хотел подавить. Но тувинцы с детства были здоровыми и озорными, они не вымерли, не оставили родину своих предков, не потеряли своего языка.
Вследствие этих попыток подавления тувинцы стали жить на трех раздельных территориях: исконные тувинцы на территории Танды-Тувы – там, где синее-синее небо, белоснежные горы, многоводные, шумные реки. Тувинцы, волею судьбы откочевавшие дальше, остались на территории Монголии и Китая. Хоть и малочисленные, они не забыли родного языка, до сих пор сохранили свои верования и придерживаются шаманизма.
А Урянхай, Танды-Тува, Тува в истории осталась как прародина древних тюрков. В 1911 году, ознаменовавшимся крушением маньчжурского строя, все девять хошунов Тувы были целы и невредимы.
Люди старшего поколения утверждают, что Хайдып Угер даа сам рассказывал своему любимому сыну Буян-Бадыргы древнюю историю тувинцев. 
Говорят так: народ, история и вождь – вот три камня очага.
История Хайдыпа, отца Буян-Бадыргы, малоизвестна, потому что в те времена специальных книг о знаменитых людях Тувы не писали. 

…Каждый год в последний месяц весны освящали местечко Дагыыр-Тей, где хранится пуповина Хайдыпа. Я несколько раз видел этот красивый ритуал: во время него проводили забеги самых быстрых иноходцев, поединки сильнейших борцов, состязания самых талантливых и голосистых певцов. Я видел, как Хайдып во время освящения раздавал подданным подарки: пачки табака, плитки чая, китайские сладости и другие угощения.
Певцы исполняли славные песни о родной земле, о нойоне, о народе, прославляли благодатную речку Хондергей (ее называли еще Ыраажы-Хем, река-певунья). Я сам слышал знаменитого Сата Бойдаа. Вспоминаю песню, прославляющую родину:

Как широка и просторна Хондергей-река,
впадающая в Хемчик.
Хондергей, впадающий в Хемчик,
Родина настоящих певцов.

Слушатели поддерживали певца возгласами «Оош!»
Говорили, что в те времена Буурул нойон вел переговоры с генерал-губернатором Улястая и с русским генералом, чья ставка находилась в селе Ус. Говорили, что он хотел сохранить границу и считал, что пришлые с паспортом пусть остаются, а те, кто без паспорта, пусть уезжают к себе на родину. 
Бойдаа пел:

Дугоообразно разогнутый
Хемчик наш, впадающий в Ус.
Говорящий с Уван
Величественный наш Буурул бээ.

Разогнутый дугообразно
Хемчик наш, впадающий в реку.
Говорящий с Хемеем
Величественный наш Буурул бээ.

О нойоне, защищавшем свою землю, свой народ, Бойдаа пел дивные песни, а народ, с удовольствием его слушавший, сначала сидел молча, вникая в суть, а потом все больше воодушевлялся, притопывал, подпевал. 
Для человека родина свята, для птицы – гнездо. Круглый след на земле от юрты супругов Арапай на солнечной стороне Дагыыр-Тей до сих пор виднеется. Говорили, что Хайдып был старше брата Чамзы всего на год. Когда им было по 5–6 лет, отец их женился на молодой и богатой женщине. Как они росли, не знаю. По словам некоторых, братья обучались в монгольском хурээ Кандан. Хайдып стал правителем Даа кожууна, Чамзы стал камбы-ламой в чаданском Устуу-Хурээ.
Южные Танды – родина двух рек. Одну называют Большим Хондергеем, эти места – родина Хайдыпа, земля, соединяющая Россию и Монголию. Еще одну реку называют Молодым Хондергеем. В ее верховьях есть местечко Оргелиг-Тей, которое в первый месяц каждого года освящал Буурул нойон. Это было время для того, чтобы повидаться со своим народом, поговорить с ним, разделить радость. Раньше обряд освящения совершали только шаманы, но впоследствии принимали участие и ламы, читали сутры. 
Освящение горы – светлый праздник.
Что касается меня, я впервые увидел Буян-Бадыргы, когда его отец освящал оваа. На нём были черные кожаные сапоги с узорами по голенищу и синий шёлковый тон, перехваченный красным шелковым же поясом. От серебряных круглых пуговиц отражались солнечные лучи. Он был с черной косой, а лоб обрит наголо; глаза с нависающими веками – цвета спелого кедрового ореха, лицо смуглое, курносое. Когда улыбался, блестели белоснежные, словно очищенный лук, зубы. Его усыновили из семьи простого арата Монгуша Номчуулы из Аянгаты. 
Позже я слышал, что мы с Буян-Бадыргы одногодки, оба родились в год Дракона.
– Наследник, царевич! – так уважительно шептались простые араты. Собравшиеся восхищались красотой юного князя, судачили о его удали.
…Буурул-нойон в шапке, увенчанной темно-алым чинзе и павлиньим одага, сидел на почетном месте, рядом его сын, вокруг приближенные. Знаменитый Бойдаа, взяв в ладони две пиалы, пел величальную. Таковы слова этой песни:

Не поскользнулся, высоко парю,
Это есть заслуга моего бека.
На освящение ввысь гор
Первым прилетит Эзир-Кара.

Не пошатнулся, танцую орлом,
Это есть заслуга великого бека.
На освящение холм
Первым прилетит Эзир-Кара.

Освящение олицетворяло веру тувинца в свою родину, это – песенный праздник, посвященный уважаемому правителю, похвала обеспеченной жизни. 
Во время освящения из других мест съезжались на поединок самые талантливые и голосистые певцы. 
Во время освящения Дагыыр-Тей богач и бедняк были равны и облачены в самые лучшие свои наряды. 
Во время освящения Дагыыр-Тей состязались лучшие борцы, сильнейшие скакуны Даа и Бээзи кожуунов. 
Во время освящения Дагыыр-Тей народ, проживавщий вдоль берегов Ыраажы-Хем, угощался яствами щедрого Буурул нойона.

 

*   *   *
    Во время освящения Дагыыр-Тей на хуреше неизменно побеждал борец Кок-Шырбан из сатов.
Во время освящения Дагыыр-Тей самым голосистым был певец Бойдан. 
Во время освящения Дагыыр-Тей первым приходил стремительный скакун Буурул нойона.
Во время освящения Дагыыр-Тей у человека ликовала душа.
Во время освящения Дагыыр-Тей я воочию видел Буян-Бадыргы.

Судьба Дагыыр-Тей трагично сложилась. Революционеры, пришедшие к власти, чего только не творили. В первую очередь уничтожили образы бурганов, владык этих мест. Разрушили четыре субургана, расположенные на четырех сторонах оваа, сожгли дотла даже сами жерди. Внушали, что священный Дагыыр-Тей – помеха для построения новой жизни. Как святая земля вдруг может стать врагом народа, этого я так и не уразумел.
Дагыыр-Тей мой с тяжкой судьбой! На Ыраажы-Хем, на родине мудрого Буурул нойона, лишь небольшая возвышенность да округлый след от родительской юрты на земле остались. Революционеры из аратской партии тогда запретили освящать Дагыыр-Тей.
Рос на этой земле древний лес Борбак-Арыг, тоже освященный по просьбе нойона сильнейшим шаманом. Члены революционной аратской партии истребили шаманов, но не посмели дотронуться до священного леса. Но после того, как установилась советская власть, всех переводили на оседлый образ жизни. И, чтобы построить дома, в 1949 году Борбак-Арыг вырубили. Сейчас этот священный лес невозможно увидеть глазами, на его месте сейчас лишь сотни пеньков торчат.
Борбак-Арыг мой с тяжкой судьбой! Хотя ты истреблен повально, но остался священным местом нашей речки-певуньи.

Когда манчжуры управляли Тувой, наместников выбирали по крови, по наследству. О том, как Хайдып стал нойоном, свидетельствует архивный документ, найденный младшим научным сотрудником краеведческого музея имени «Алдан-Маадыр» Республики Тыва и переведенный с монгольского на тувинский язык Кыргысом Тадаевичем Аракчаа. Вот он.

«Прошение угер даа от амбын нойона
Я в 6 году (1881 г.) принял новую должность, став правителем хошуна. В настоящее время обострились старые болезни, не могу более справляться со своими обязанностями. На мое место прошу назначить моего брата Хайдыпа. Знает грамоту, близкий народу человек».

В студенческие годы я писал исторический роман. Но прервал его, поскольку не владел архивными материалами, а мой учитель Виктор Максимович Жирмунский говорил:
– Чтобы писать исторические произведения, нужно обязательно опираться на архивные материалы.
Встреча с Кыргысом Тадаевичем Аракчаа, знавшим монгольский язык, очень способствовала написанию этой книги: документы в его переводе я использовал уверенно.

 

Центр Даа хошуна

Усыновление нойоном ребенка простого табунщика свидетельствует о любви тувинцев к детям. Хайдып – человек аристократического происхождения, правитель хошуна. Определение наследника имеет большое значение, содержит глубокий смысл.
В административном центре Даа хошуна, где Буян-Бадыргы рос с годовалого возраста, стал нойоном, а затем и председателем Совета Министров Тувинской Народной Республики, остались лишь оскверненные жалкие остатки разрушенного хурээ.
Архивные материалы – немые свидетели истории.
Воспоминания людей – звучащие свидетельства истории.
Я специально встречался и расспрашивал родившуюся в год Петуха (1909 г.) Анай, дочь Монгуша Шалыпая, семь лет пасшего скот нойона. Она рассказывала:
«Мои родители жили рядом с Устуу-Хурээ. Буурул нойон распорядился сделать Устуу-Хурээ административным центром Даа хошуна, и там располагалась юрта печати.
Случилось так, что в плохой год овцы нойона пали от джута. Моим родителям тогда дали около 40 голов. Жена нойона Дыртыына пришла с человеком, который знал монгольскую письменность, и передала по списку. Тогда мне было три-пять лет, но я видела, как уважительно Буян-Бадыргы относился к тем, кто пас его стада. Моим родителям сказал, чтобы забили на зиму вола, дал овцу с ягненком, я хорошо помню.
В то время мои родители обычно проводили зиму в овюрском местечке Кезерлиг. Весной они перегоняли стадо нойона на чайлаг Алаак. Осенью возвращались в Овюр. Родители мои взяли сорок пять овец, пасли семь лет, и стадо выросло до триста пяти голов. Трудились, я помню, как зимней ночью папа лишь иногда заходил погреться у огня и, услышав малейший звук, сразу выходил из юрты. Мне было около десяти лет, когда Буян-Бадыргы в благодарность пожаловал моему отцу белого коня.
Расскажу вам, как выглядел административный центр Даа хошуна, когда мне было десять лет». 
Продолжим повествование, взяв за основу рассказ тёти Анай.

 

Субурган

Даже когда не стало Буурул нойона, подданные поклонялись ему как живому. За чаданским Устуу-Хурээ, посередине огороженной с четырех сторон поляны стояла его юрта. После его смерти на ее месте возвели остроконечный каменный субурган, он был выше всадника на высоком коне. Внутрь заложили медную статуэтку Будды. 
Простые араты и чиновники, бывая тут, совершали молитвы на месте юрты нойона. Хайдып умер, но родине и народу навсегда осталась его добрая слава.

 

Юрта чызаана 

В те времена произнесешь: администрация хошуна, и на ум сразу приходят закон и правопорядок. Белая юрта, где работали крупные чиновники, стояла на видном месте, неподалеку от юрты нойона. В эту юрту не заходили простые араты, были вхожи лишь чиновники и только по наиважнейшим делам.
Когда Тувой управляла Маньчжурия, за исполнением закона следили весьма строго. В чызаан чиновники приезжали в определенные дни, по очереди готовили значимые документы, по распоряжению нойона помогая ему, решая внутренние и внешние вопросы. Юрта чызаана подчинялась Буяну-Бадыргы, правителю Даа хошуна.
Константин Майырыкович Очур-оол рассказывал мне 6 апреля 1970 г.: «Юрта чызаана в те времена служила и для суда. Воров, беглецов, хулиганов, поймав, заключали в черной юрте. Виновникам преступлений и хулиганам надевали кандалы на руки и ноги. Я был еще мал, но не забыл того, что видел и слышал. Из черной юрты были слышны стоны, пронзительные вопли, такие, что до сих пор звучат в ушах. Люди в кандалах ходили еле-еле, почти ползли по земле.
Однажды, проходя мимо, я впервые с ужасом увидел человека с ярмом на шее. Говорили, что он провинился во время пытки. Его на месяц отпустили, но не домой, а куда-то в другую сторону. Ярма не сняли.
В этой юрте проходили и суды».
Сына Монгуша Майырыка, родившегося 19 мая 1907 года, не стало 7 января 1976 года.

 

Юрта Ээжи

Буурул нойона не стало, супруга осталась вдовой.
За чаданским Устуу-Хурээ стояла большая белая юрта, в ней она и жила, приемная мать Буян-Бадыргы. Народ уважительно величал ее Ээжи. 
В старой Туве даже одна юрта могла считаться аалом. Благословенна юрта Ээжи, аал Ээжи.
Она на своем иноходце в сопровождении свиты изредка приезжала в юрты около Устуу-Хурээ, и с благодарностью принимала немножко араки. Седая, полноватая, с тёмным лицом, в шёлковом наряде, Ээжи была одним из самых уважаемых людей Даа хошуна. 
О её здоровье, самочувствии, питании прежде всего заботился Буян-Бадыргы. Ээжи, не замерзая в лютые морозы, не зная жажды в летний зной, прожила достойно и степенно.
В преклонном возрасте она приобрела привычку говорить с собой, шёпотом твердила имена: «Буян-Бадыргы! Байырты-Белек! Дембиккей!»
Князь Буурул и Ээжи не родили детей, поэтому она любила и полагалась на приемных, с гордостью думала о них, уверенно и справедливо считала своей опорой, своим будущим…

 

Юрта нойона

Когда Буян-Бадыргы стал нойоном, юрта его летом, весной и осенью обычно располагалась рядом с Устуу-Хурээ. Да и зимой ее обычно ставили неподалеку. Лишь иногда с наступлением зимы жилище нойона перекочевывало на Терен-Кежиг, где не бывало жгучего хиуса. 
В аале нойона три юрты ставили в ряд неподалеку друг от друга. Первая юрта – сан. Потом – жены нойона. Следующая юрта – самого нойона, юрта танма. Вход в юрту нойона был с навесом. На этом навесе всю ночь сторожил человек с ружьем. А днем жилище князя никто не охранял.
В юрте нойона стояли восемь ярко разрисованных золотистыми узорами аптара. На двух сундуках один замысловатый узор, на следующих двух – другой. На каждом тувинский замок. Между аптара и кроватью на видном месте – литой образ Будды. Между ним и кроватью – еще два расписных сундука, они назывались шуугей. Говорили, что в них хранились драгоценности. В юрте нойона не было хозяйственных сундуков-улгуурге, где обычно хранилась посуда. В юрте нойона не было очага, вместо него глиняная печь с железным дымоходом.
Юрта нойона устанавливалась на деревянном настиле. На нем расстилали желтый войлок, говорили, что он не впитывает влаги. Над желтым войлоком расстилали прошитые белые ковры.
Юрта нойона красива, опрятна и тепла.

 

Юрта Агай

Жену нойона простой народ и господа уважительно называли Агай, а настоящее ее имя Дыртыына. В юрте Агай собирались самые искусные мастера, шившие каждодневные, нарядные, деловые наряды нойона и его Агай. Иногда в эту юрту приглашались и самые выдающиеся плотники, кузнецы. 
Дыртыына и сама была искусной мастерицей. Одежду нойона и свою она заказывала лишь сама и следила за шитьем. Была грамотна, знала монгольскую и тибетскую письменность. 
Частенько в юрту агай заходили и чиновники, чтобы разузнать о занятости нойона.

 

Серая юрта

С древнейших времен так повелось – нельзя ставить юрту так, чтобы дверь отворялась в сторону высоких гор. В серую юрту, дверь которой открывалась в сторону восходящего солнца, люди приходили прежде всего по делам. Здесь готовили еду, это кухня, а ее гости – это в основном простой люд.
Утреннюю, дневную и вечернюю трапезу нойона и агай готовили люди искушенные, опытные. Манящий запах яств можно было учуять за сто шагов от серой юрты.
Сын Монгуша Самдана Седен-Доржу, родившийся в 1911 году, родом из Бажын-Алаака, рассказывал 13 октября 1987 г.:
– В бора юрте я бывал. Тогда юрта Буяна-Бадыргы стояла в местечке Терен-Кежиг Чайлаг-Алаака. В серой юрте хозяйничал одинокий старик Кундуспай-Хелин. Он распоряжался скотом нойона, распределял, когда и как его расходовать на питание.
Бора юрта – это юрта, где готовили еду и собирались люди.

 

Жёны нойона Буурула

Личную жизнь нойона опишу так, как видел, слышал и знал простой арат. На Ыраажы-Хеме жила Барыкаан, дочь Донгака Хуралбая. Она родилась 23 сентября 1898 года в местечке Бедик-Хавак сумона Хондергей. Равно хорошо владела тувинским и монгольским языками. Одно время в Хем-Белдири рядом с Центральным комитетом Тувинской революционной партии руководила отделом по работе с женщинами. Всеми женщинами Тувы руководила. С тех пор её звали Дарга-Кадай.
Красноречивая от природы, она стала бабушкой тувинской поэзии. Её стихотворение «Восьмое марта», написанное на монгольском языке, было напечатано на страницах газеты «Туванын шыны» (теперь – «Шын») 30 марта 1929 года.
Сочиненные ею рассказы, мифы, песни, стихи, благословления я по мере возможности записывал. С этой бабушкой-поэтессой встречался в последний раз 7 августа 1973 года. Именно тогда задал ей вопрос, о котором все время забывал. Она дала подробный ответ.
– У Буурула была жена?
– Буурул нойон был высоким, статным, с голубыми глазами. Жилистый, мускулистый. Говорили, он отлично владел монгольской и тибетской письменностью. Видела я и его самого, и его юрты, и его жён.
Юрту, где Буурул сам сидел, называли юрта танма. 
В юрте сан готовили пищу.
В юрте данзы обучали грамоте, проводили служебные встречи.
Когда я была еще маленькой, у нойона было две жены. Старшую звали Калбак, она всегда ночевала в юрте нойона. Младшую звали Дарыймаа. Иногда нойон свою младшую жену приглашал в юрту танма, тогда старшая уходила в другую юрту.
Младшая жена Дарыймаа родила лишь один раз. Мальчик умер во младенчестве. Буурул нойон никогда не унывал, но когда умер сын, долго-долго его не было слышно и видно.
Чиновники и близкие нойона мечтали о появлении наследника. У него были и еще жёны, их привозили к нему. У нас в Ыраажы-Хеме жила женщина, муж её был монгол. Этот монгол был лекарем, знал письменность. Однажды он уехал куда-то, а её, Детчикпей, силой увезли к нойону, но она пробыла там лишь два-три дня. Мужчины ее рода были храбрыми, ловкими и отбили её.
Мудрые люди, окружавшие нойона, предпринимали все возможное для рождения наследника. Однажды с юга, кажется из-за перевала Адар-Тош, привезли молодую женщину. Но и она не родила, и потом самостоятельно вернулась на родину. Как звали её, не помню. Она оставила свою старенькую мерлушковую шубку. Ее потом донашивала одна из девушек, работавших в юрте танма.
Нельзя счесть многоженство Буурул нойона большим грехом. У него с женой не было ни сына, ни дочери. Это очень печально, ведь по традиции предков власть должен унаследовать сын.

 

Как не стало Буурула

Донгак Барыкаан так вспоминала:
– Мой отец рассказывал так. Буурул вернулся в Устуу-Хурээ, в чызаан Даа хошуна. Старшая жена заметила, что его белые зубы потемнели.
– Нойон болен, – весть распространилась быстро.
Пригласили самых сильных, почитаемых лам-лекарей. Чтобы сохранить жизнь нойона, чиновники и самые близкие люди заказывали молебны, делали все возможное. Когда правителю стало совсем худо, из Хондергея пригласили ученого ламу Дарын-Шулуу, хуулгаана.
– Он отравлен ядом длительного действия. Сварите кажык и накормите больного супом из него, – сказал тот.
Он сам выбрал мясо, но, говорили, его так и не сварили.
– Нойону все хуже, – шептались люди, заходившие в нашу юрту.
Это было летом. Однажды я вышла из юрты, и увидела осёдланных коней у юрты нойона. Люди переговаривались шёпотом и обменивались курительными трубками.
– Не стало правителя, – горестно говорил Шаажан-Хоо. Позже он стал самым близким и надежным помощником молодого нойона Буян-Бадыргы.
Ламы Алдыы-Хурээ и Устуу-Хурээ гадали, ища место для погребения. В те времена, если человеку за тридцать семь лет, его нельзя хоронить через реку от места смерти. Родина предков Хайдып Угер даа – Хондергей, поэтому сочли: последнее ложе нойона должно быть там, где похоронены его мать и отец. Всадники долго искали место, где можно похоронить великого человека, ездили вдоль речек Чадан, Аныяк, Ыраажы-Хем. 
Я сама слышала:
– Нельзя переправлять через речку.
– Нельзя хоронить рядом с высокой горой.
– Вызвать кузнеца Чангаа!
Кузнец Чангаа был родом из Устуу-Ишкин, говорили, что он может из железа выковать даже поющую кукушку. Он прибыл сразу, искусно смастерил гроб для нойона. Гвозди для этого длинного гроба сам выковал.
 Самых ловких охотников отправили в горы. Привезенными ими можжевельником и багульником застелили дно гроба, последнее пристанище нойона. Говорят, когда тело покрывают можжевельником, оно мумифицируется.
Тело нойона решили упокоить между Шеми и Хондергеем. Выбрали ровное место на вершине невысокой горы, исконно оно называлось Узук-Ховузу, позже стали назвать Нойон-Шаразы. Чтобы смастерить сруб для гроба, призвали самых искусных плотников, кузнецов Хемчика. Для стен избушки валили крепкие лиственницы в верховьях Чадааны.
 Я сама видела, как бревна укладывали для перевозки поперек седел восьми коней. Случались и несчастья. Когда строили избушку, один из строителей сломал бедро. Погибли две лошади.
…Как переправили тело покойного через речки Чадан, Аныяк, Хондергей, было неизвестно. Тем временем традиция до сих пор неизменна – тело умершего не переправляют через реку. 
Чтобы выяснить это, 16 августа 1990 года я приехал в Кирбиш-Сарай.

Начало степи Бора-Булак, где проводят скачки. На краю старой дороги Адар-Тош построен рабочий поселок изготовителей кирпича. Я приехал к старому ламе, который до 1929 года служил в чаданском Алдыы-Хурээ. Он был последним ламой этого хурээ, выбравший местом жительства рабочий поселок из-за его удаленности. Народ его уважительно называл Старым Ламой, Большим Человеком, Последним Кумзатом, Живым Богом. А настоящее его имя Куулар Дажы-Торлук оглу Шымбай-оол. Он родился в Баян-Тале Дзун-Хемчика в Год собаки (1898 г.), 1 января. Когда ему исполнилось 13 лет, начал учиться в чаданском Алдыы-Хурээ. Его не стало 18 июня 1991 года в отдаленном поселке Кирбиш-Сарае. Похоронили на старом кладбище Ак-Даша.
Кумзат своими глазами видел и похороны Буурул нойона, и как после смерти отца привели к власти Буяна-Бадыргы. Кроме того, он вспоминал, как весной 1929 года к Буяну-Бадыргы, жившему тогда у подножия Куу-Дага, приехали из Кызыла двое вооруженных людей и увезли его.
В поездке к кумзату меня сопровождал заслуженный писатель Республики Тыва, искусный мастер слова и хороший этнограф Куулар Черлиг-оол, он – живой свидетель всего записанного у Последнего Ламы.
– Каким образом переправили тело Буурула через три реки?
Уважаемый старик ответил, но сначала рассказал о себе.
– В Туве буддийские хурээ начали строить на территории южных районов. В 1772 году построили Нарынский хурээ. В 1773 году – Самагалтайский. На его территории жил Амбын бээли, правивший девятью хошунами Танну-Тувы. В то время я служил в чаданском Алдыы-Хурээ. Больших лам с высокими чинами тогда сразу расстреливали. А служителей малых чинов сажали в тюрьмы. Я остался служить в Алдыы-Хурээ, сторожил библиотеку. Каждое утро шел в хурээ убедиться в сохранности сборников сутр “Ганжур”, “Данжур”, молился. 
Позже меня все же посадили в тюрьму за то, что берег сутры, мол буддийское учение против коммунизма. Обвинили в шпионаже в пользу японцев. В 1939–1945 годах я был в неволе, в основном в ссылке в Хуте, но работал и в Сыстыг-Хеме, и в устье Уюка – на лесоповале. Маньчжурские законы были очень жестоки, особенно для людей, противостоящих государственному строю – им рубили головы вместе с кежеге. Но зато в те времена люди не умирали от голода. Во время моей ссылки в десяти километрах от водопада Хут от голода умер сорок один заключенный. Эти заключенные, заготавливающие лес, когда совсем оголодали, рубили арканы и варили из них суп. Когда арканы закончились, молодые парни умерли от голода на земле своих предков. 
Я говорю о прошлом.
Я говорю то, что слышал.
Я говорю то, что видел.
Мне было девять или десять лет, когда по современному летоисчислению в 1907 году не стало Буурула. Нужно было, чтобы с места его последнего упокоения были видны земли Даа хошуна, которым он правил. Ученые-ламы определили такое место. Это Узук-Хову. В Устуу-Хурээ, строительством которого он руководил, читали сутры. Ламы просили прощения у хозяев горных рек. В день, когда переправляли тело правителя, ламы кидали серебряные монетки в речку Чаданку, в речку Аныяк, в речку Хондергей. Серебро успокаивает хозяина реки. Серебром покупается благословление хозяина реки после смерти.
Устуу-Хурээ строили в 1903–1908 гг. Около него чаще всего находилась юрта Буурул нойона. Оттуда правитель и отправился в сторону захода солнца. Подданные проводили его, бросая серебряные монеты на место его вечного покоя.

 

Рождение Буяна-Бадыргы

Дорогой читатель!
У тувинцев бытует мнение: когда обличаешь человека, он очищается от своих грехов. Мысль о написании романа об основателе первого тувинского государства Буяне-Бадыргы, руководившем Всетувиснким учредительным собранием, возникла у меня в Ленинграде, ныне Санкт-Петербурге. Будучи студентом факультета востоковедения Ленинградского университета, я параллельно писал два романа. С 10 июля 1948 года по 20 марта 1952 года создал произведение «Натигающий птицу». Эта рукопись была удостоена высокой похвалы моего уважаемого преподавателя Виктора Максимовича Жирмунского. Тогда же, с 5 июля 1948 по 20 мая 1950-го года, я делал попытки создать историческое произведение «Двадцать один», литературно оформив свои размышления о Буяне-Бадыргы. Этот мой труд получился надуманным и неубедительным.
– Человек, задумавший написать историческое произведение, должен хорошо владеть архивными материалами. Нужно собирать и записывать свидетельства людей, живших в то время. Хорошо бы знать историю близлежащих с Тувой государств. Самое главное – глубокое знание того, что написано о главном герое в архивных материалах на китайском, русском, монгольском и тувинском языках, иначе он будет подобен персонажу сказок.
Помня наказ моего любимого преподавателя Виктора Максимовича Жирмунского я, порвав рукопись, выбросил ее, оставив лишь около сотни более-менее удачных страниц.
Но мысли о Буяне-Бадыргы не оставляли меня. С 20 сентября 1952 года до 1966 года я собирал и записывал свидетельства стариков о нем. Я старался изучить все материалы, касающихся темы, на русском и тувинском языках, некоторые фрагменты выписал полностью. Скажу правду: все, работавшие с Буян-Бадыргы, знавшие его, боялись рассказывать о нем. 
Я не смог ознакомиться с материалами, написанными на китайском и монгольском, поскольку не знаю этих языков. В архивах очень много документов, переведенных с монгольского на тувинский, но я в основном использовал тексты, переведенные Кыргысом Тадаевичем Аракчаа. Выражаю глубокую благодарность моему уважаемому старшему брату, доброму учителю.
Главное, о чём рассказали старики, было правдой, несоответствия проявлялись лишь в указании точных дат событий. Например, было неясно, умер Хайдып в 1907, 1908, или 1909 году. Следовательно, варьировалось – Буян-Бадыргы стал нойоном в 1907, 1908, 1909 году. Это прояснится, когда будут переведены на тувинский язык созданные на монгольском и китайском языках с 1905 по 1921 годы архивные документы. А значит, прояснится очередность многих событий.
Еще один пример. Неясно, в какой именно тюрьме был заключен Буян-Бадыргы с 1929 по март 1932 года. От государственных органов, где хранятся материалы, в которых сокрыт ужасный приговор о смерти, от людей, которые должны бы знать это дело, я так и не дождался внятного ответа.
Молва гласит: лучше попробовать, чем вылить.
Я решил рассказать о своем исследовании, о расстрелянном основателе тувинской государственности.

Дорогой читатель!
Казненного преступника, особенно признанного врагом государственного строя, не принято громко восхвалять среди народа. О таком человеке не принято слагать стихи, прозу, сказания. 
Что сделал я?

 

*   *   *

22 марта 1932 года на совещании политбюро Центрального комитета Тувинской народно-революционной партии Буян-Бадыргы с другими государственными деятелями был обвинен в «контрреволюционных бандитско-грабительских» действиях, участии в Хемчикском восстании «чёрно-жёлтых» феодалов в 1924 году. И до сих пор доброе имя Буяна-Бадыргы не реабилитировано! Задумайся, дорогой читатель.
В 1967 году в музее им. Алдан-Маадыр, а также в местечке Суг-Бажы, я без колебаний принял участие в выставках, посвященных солнечному князю Буяну-Бадыргы. В 1992 году я сделал сообщение к его 100-летию в Центре культуры пгт. Кызыл-Мажалыка. Меня встречали с уважением ближайшие родственники под руководством Байлан-оола. Я был рад, воодушевлен и горд. В 1997 году я сделал особое сообщение к 105-летию Буяна-Бадыргы в доме культуры г. Чадана. Мы отпраздновали эту дату радостно, от всей души, с приемным сыном Буяна-Бадыргы Сундуй-оолом, его родственниками и односельчанами. Сундуй-оол от имени всех своих родственников преподнес мне в подарок медвежью шкуру. От имени народа Дзун-Хемчикского кожууна директор исторического музея имени Буян-Бадыргы Виктория Кууларовна Пюрюна преподнесла мне шкуру ирбиса. Мы пировали. Мы выпили. Мы пели, утверждая, что Буян-Бадыргы для своего тувинского народа, тувинской земли под солнцем подобен Денгеру. Его светлое имя было восстановлено, наши сердца были исполнены ликования.

 

*   *   *

Дорогой читатель!
На обеих ладонях я с почтением передаю вам роман-эссе, историческое исследование жизни Буян-Бадыргы. Прошу не судить слишком строго, найдя какие-то несоответствия в датировке описанных событий.
Александр Сергеевич Пушкин рек истину: «Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости».
Я слушал сказания народа о Буян-Бадыргы и Дыртыына агай, понемногу записывал рассказы людей, которые знали их. Вместить весь материал в этот труд не представляется возможным, он огромен, поэтому, чтобы не оставить нынешнюю молодежь «несолоно хлебамши», я решил представить хотя бы некоторые рассказы. 

 

*   *   *
«Завершился год Кролика. Начался год Дракона. Говорят, однажды, ближе к весне, Буурул нойону (вообще-то имя его было Хайдып, Хайдып Угер даа, и в подчинении у него было десять сумонов Даа хошуна. Народ прозвал его Седым правителем из-за рано показавшейся седины) приснился вещий сон.
Так вот, однажды Буруул сказал жене: 
– Сегодня мне приснился странный сон. С четырех сторон юрты печати взошло четыре солнца. Когда они взошли с запада, востока, севера и юга, с голубого неба опустились серебряный шест, и проник в мою юрту через дымоход. Через некоторое время он стал золотым. На верхушку золотого шеста вспорхнула белая куропатка, прилетевшая из-за белоснежных хребтов. Если этой ночью родился ребенок мужского пола, я его усыновлю, и он унаследует печать.
Не ведаю, правда это или нет. Говорили, что в тот день Седой правитель вместе со своими чиновниками уехали в путь-дорогу. 
Седой правитель прежде всех заметил шест, к которому привязывали аркан для помощи роженице, над одной из юрт и велел: 
– Ступайте в ту юрту. Если родился мальчик, я его усыновлю. 
Подданные вошли в неказистую юрту бедняка Номчуулы. Жена табунщика родила мальчика. Это место сейчас называется сумон Аянгаты Барун-Хемчикского кожууна.
Седой правитель усыновил ребенка. Ламы нарекли его Буян-Бадыргы, Дарящим Милость. Говорили, что юрту Номчулы перевезли в аал нойона. Приемный сын Седого правителя родился в середине года Дракона, в середине месяца весны, 15 числа. Я тоже родился в год Дракона, поэтому накрепко запомнил это». 
Записано 5 октября 1954 года в с. Хондергей со слов Монгуш Бора-Хоо Келдегейовича. 
Родился 4 мая 1892 года в местечке Мунгаш-Булун Дзун-Хемчикского кожууна, в верховье Теве-Хая. 
26 июня 1970 году почил в Хондергее. 

Птица любит свое гнездо, жеребенок любит свою мать.
Наши предки были уверены, что человек накрепко связан с местом своего рождения. Поэтому послед ребенка сохраняли в укромном месте, там, где появилось на свет дитя, с западной стороны в юрте матери. Говорят, что для человека земля осталась матерью.
Где место рождения Буян-Бадыргы?
Расскажу тебе, мой читатель, одну фантастическую историю.

«Той весной бедная юрта Номчуулы располагалась на весенне-осеннем стойбище на берегу левого притока Улуг-Аянгаты, Оваалыг-хемчигеш.
Название Оваалыг имеет свое значение. Там есть небольшая возвышенность, где с древних времен находилось оваа Монгушей из Аянгаты. В этих местах вверх по тайге, на пути к верховью растет Хам Дыт (Шаманское дерево, лиственница). Говорят, именно возле этого дерева стояла юрта Номчуулы, когда однажды весной года Дракона в ней родился мальчик, так приглянувшийся Седому правителю, что тот решил его усыновить и сделать своим наследником.
Впоследствии, когда Буян-Бадыргы уже казнили, старики Монгуши из Аянгаты попросили одного ламу совершить обряд поклонения этому дереву. Вокруг древа шаманов излили много овечьего молока.
Там, где Оваалыг-хемчигеш вливается в Большой Аянгаты, где располагались весенне-осенние чабанские стоянки, и есть место рождения Буян-Бадыргы.
Мне эту легенду рассказала старшая родная сестра мамы Сарыглар Бошка летом 1945 года. Эта моя тетя очень любила детей. 
Мою маму звали Сааш. Отца звали Ооржак Биче-оол. А тетя Бошка была женой самого последнего правителя из рода Сарыгларов, Дондука».
Рассказал Биче-оол Шангыйлан Ооржакович.
Родился 15 января 1936 в Барун-Хемчикском кожууне, 
на территории Алдыы-Тулан-Кара-Бажында, 
на зимней стоянке Кууларов, в зимовье Чудека хунду. 
В 1963 году окончил Иркутский медицинский институт, 
работает в Тувинской республиканской больнице 
врачом-психиатром.
Первая запись осуществлена 3 сентября 1983 года. 
Повторно записано с проверкой имен людей 11 декабря 1997 года в Кызыле.

Люди во всём мире чтят, освящают, помнят места рождения и погребения знаменитых людей своего народа. Тувинский народ должен прибрести традицию ежегодного освящения места рождения Буян-Бадыргы. Народ должен потребовать у государственных органов найти место его расстрела, холм над тайным местом его погребения.
Оваалыг-Хемчигеш. Оваалыг-Хемчигеш, впадающая в Большой Аянгаты. Весенне-осенние стойбища рядом со старой лиственницей неподалеку от Оваалыг-Хемчигеш – это место рождения Буян-Бадыргы. Место рождения Буяна-Бадыргы в Республике Тува должно стать почитаемым местом тувинского народа.

Литературный перевод:
Инна Принцева
Игорь Принцев