Глава двенадцатая
Как верно утверждение Маркса о том, что революция всегда является народной трагедией! Тувинская народная революция, победившая в 1921 году, это подтвердила. Происходили не только радостные, но и страшные события.
Как все сообщества на земном шаре, население Тувы разделялось на классы: араты, богачи, чиновники, феодалы, ламы, шаманы.
В старой Туве не было промышленности, следовательно, не было рабочего класса. Араты – это те же крестьяне. А крестьяне имеют хоть маленький клочок собственной земли, скот, простое хозяйство. В старой Туве лучшие пастбища и поля принадлежали богатым людям, но настоящей собственности на землю не было. Кочевой народ со своим скотом не сидел на одном месте. И редко можно было встретить арата без скота. Хоть худая коровенка, хоть несколько коз и овец, да имелись. Тувинцы никогда не ели кору караганника.
В Туве не было благоприятной обстановки для революции. А совершившаяся в государстве народная революция была скорее буржуазно-демократической. В ней участвовали феодалы, ламы, шаманы. Например, на стороне революции выступал старший лама Чаданского монастыря Устуу-Хурээ Чурмит-Дажи. В 1925 году он вступил в партию, позже стал председателем Совета министров ТHP.
Долгое время бытовало мнение: если арат – непременно революционер, если феодал или чиновник – угнетатель. На самом деле и среди аратов были контрреволюционеры, а среди «угнетателей» революционеры.
А где же трагедия, о которой писал Маркс?
Трагедией ли было принародное избиение старика Ажикая – по приказу Курседи? Являлся ли трагедией расстрел в Чадане одного из преданных солдат Тувинской народной революции, руководителя правительства и народной партии Буяна-Бадыргы? Трагедия ли, что каждого богатого человека преследовали, уничтожали, ссылали? Преследовали даже детей. В Барыке жил человек по имени Опай. Он был бедняком и воровал скот у богачей. Чиновники его били, сажали в кандалы, но не исправили. В конце концов, издали указ: дать ему шапку с чинзе, может, возьмется за ум. Опай продолжал бороться с зажиточными людьми. А после революции его детей притесняли за то, что отец был «чиновником». И это тоже было трагедией.
У всякой революции есть противники. Гладкой дороги не было нигде и никогда. Всегда были трудности, ошибки, потери. Новорожденный ребенок всегда плачет.
Не все араты приняли революцию. В Барыке жил простой человек по имени Балдыр-Хелин. На горе Устуу-Суг был его наблюдательный пункт. Он стрелял и в белых, в красных, в русских, в тувинцев, – во всех, кто заходил на территорию, где он жил. Народ до сих пор помнит Балдыр-Хелина. А его потомки до сих пор живут в Барыке, Хайыракане, Эрзине.
Мятеж против народной революции в Туве произошел в 1924 году, это был настоящий буржуазно-националистический мятеж: нужно было вернуть старые феодальные порядки, оторвать молодую республику от России.
Сложные политические обстоятельства в Танды-Туве беспокоили советское правительство. Министр иностранных дел СССР Г.В. Чичерин в телеграмме, посланной министру Буяну-Бадыргы, выразил надежду, что мятеж на Хемчике будет подавлен полностью и тувинский народ возвратился к мирной жизни.
Мятеж подавили в том же 1924 году. Но мир в Туве не наступил.
…Настал 1930 год. С самого начала он был тревожным. Шли слухи о восстании на Хемчике. Генеральный секретарь ЦК ТНРП Шагдыржап, избранный в 1929 году на VIII большом Хурале ТНРП, вызвал к себе Булчуна.
– На Хемчике опять мятеж! – коротко бросил он.
Булчун был министром внутренней политики государства. Поэтому уже все знал. Военный и есть военный; комиссар не стал задавать лишних вопросов, потребовал:
– Отправьте меня туда.
Генсек не торопился:
– Да, отправлять бойцов придется. И ты поедешь. Но в первую очередь нужно выяснить все обстоятельства.
– Произвести разведку?
– Верно.
– Я готов.
Шагдыржап неторопливо встал, поправляя пояс гимнастерки:
– Ты – разведчик? Известный всей Туве генерал? Тебя не то что мятежники, грудные дети узнают меж двумя аалами.
Посоветовавшись, решили отправить на Хемчик члена правительства Седип-оола, избранного недавно начальником центрального кооператива Тувы. Он был молод и неизвестен. Его не должны были заметить.
Седип-оол пришел встревоженный:
– Что случилось, товарищи?
– Мятеж на Хемчике. Ты должен поехать, узнать подробно, что там происходит и доложить.
Седип-оол в тот же день отправился на Хемчик. В то время еще не было машин, он ехал на перекладных. Седип-оолу вручили мандат с требованием, чтобы хошунные, сумонные власти, станции днем и ночью без промедления обеспечивали его лошадьми.
17 марта 1930 года состоялось заседание Политбюро ЦК ТНРП. Обсуждали сведения, привезенные Седип-оолом:
– Вооруженный мятеж на территории Дзун-Хемчика был организован феодалами в марте 1930 года. Мятежников примерно сорок. Сейчас они направились в сторону Чадана.
Постановили: подавить контрреволюционный мятеж на Хемчике. В обсуждении участвовали Шагдыржап, Чурмит-Дажы, Таня Камова, Данчай, Лопсан, Булчун, Хемчик-оол, Седип-оол, Аюшан.
Создали специальную комиссию для подавления мятежа. Председателем избрали Данчая – одного из самых молодых партийцев, подготовленных в новой Туве. Он одним из первых тувинцев постиг политическую грамоту в Улан-Баторе. Подавление мятежа для Данчая – первое настолько ответственное партийное поручение. В специальной комиссии кроме Данчая, Булчуна и Седип-оола – командир народно-революционной армии Серен, председатель тувинско-советского транспортного объединения Доткан, Таня Камова, вступившая в партию в 1929 году, окончившая Коммунистический университет народов Востока в Москве. Впоследствии она была председателем Центра колхозов, заведовала отделом по работе среди женщин ЦК ТНРП.
– Не проливайте напрасно много крови, – тихо попросил Шагдыржап.
В истории ТНРП пост генерального секретаря ЦК парти занимали Лопсан-Осур, Идам-Сурун, курседи, Буян-Бадыргы, Шагдыржап, Тока. Среди них наиболее близки народу были Курседи и Шагдыржап.
Данчай отправил мятежникам прокламацию:
«…Вы начали мятеж против революции и народного правительства, взяли в руки оружие, ведете среди народа агитацию против народной власти.
…Я требую немедленного прекращения мятежа против революционной власти, с тем, чтобы не лить напрасно кровь и сохранить всем вам жизнь.
Данчай».
Прокламацию мятежники не приняли во внимание. Но в первом же столкновении с бойцами группы Данчая они потерпели поражение и бежали. Войскам правительства под руководством Данчая без кровопролития досталось оружие мятежников.
В подавлении мятежа участвовали араты Дзун-Хемчика.
В истории молодой Тувинской республики 1930 год ознаменовался еще одним событием. Не только подавлением мятежей (такие бунты были и в Тере-Холе и в Бора-Тайге) – 10 февраля I930 года ЦК партии принял постановление «О видах и методах кооперации и коллективизации». Соответствующим органам поручили разработать правила и инструкции по организации различных видов промышленных кооперативов и коллективов.
Создали Центр колхозов, председателем которого была Таня Камова, а членами Бежанов, Ензак, Хемчик-оол, Шагдыржап, Танов. В колхозцентре высоко оценили значение кооперативов.
* * *
…Объявление о создании тувинской письменности 30 августа 1930 года было началом культурной революции в Туве. Это можно считать вторым по важности событием после народной революции.
Основателем тувинской письменности стал Монгуш Лопсан-Чинмит. Его имя навсегда должно остаться в памяти поколений. Но и кроме него много людей трудилось над ее созданием.
Очень жаль, что в Госархиве хранятся только первые две части его труда, да и там некоторые листы в середине и конце потеряны. Но оставшиеся части свидетельствуют: Монгуш Лопсан-Чинмит остался Ученым и в наше время. Неизвестно, где получил образование этот человек с открытым взглядом, широким лбом, носом с горбинкой. К его летнему тону был пришит карман…
Мне почему-то хочется верить, что он учился в Тибете.
В начале своей научной работы Монгуш Лопсан-Чинмит дает общее понятие о языке; о значении тибетского в развитии монгольского языка после времен Чингисхана; о влиянии уйгурского языка; исследует язык египтян, живших вдоль Нила; ассирийцев, живших вдоль рек Тигр и Евфрат. Там же отмечает, что важно использовать в новой тувинской письменности особенности русского и других языков. Рассматривает европейские языки, особенно английский, немецкий, французский, говорит о братьях Кирилле и Мефодии, основателях древней славянской письменности. Там же пишет о языках Бирмы, Индии. О какой широте знаний это свидетельствует!
Самой интересной считается третья часть: «О тувинских буквах». Если использовать монгольский букварь, надо учитывать 45 букв и много знаков препинания, но Лопсан-Чинмит при создании тувинского алфавита взял за основу латинский. Он считал, что латинский алфавит будет полезен при изучении иностранных языков. Сам Лопсан-Чинмит хорошо знал русский, английский, французский, итальянский, немецкий, арабский, тибетский, монгольский и другие алфавиты.
С особой тревогой Лопсан-Чинмит писал, что араты, живущие в сумонах и хошунах на границе Монголии и Алтая, не то что свой язык, но и свою национальность забыли.
Какова же была личная и научная судьба Лопсан-Чинмита?
Вспомним слова член-корреспондента Академии наук СССР С. Е. Малова на защите кандидатской диссертации известного впоследствии в Туве ученого А. А. Пальмбаха 10 мая 1941 года: “В начале одной из частей диссертации вы обвиняете монастырского священника Лопсан-Чинмита, представившего проект своего алфавита. <…> Я считаю, что <…> ему (Лопсан-Чинмиту – К.К.) надо поставить памятник. … ”
Для популяризации тувинской письменности была создана специальная комиссия. Мз ее проекта:
«1. Вторую книгу Монгуша Лопсан-Чинмита «Буква (звук) коренного слова тувинского арата», перевести на русский и монгольский языки, и один экземпляр на русском направить товарищу Мачавриани и в Общество книги в Москву. Откорректировав, сдать в печать, распространить в ТНР книгу на монгольском языке».
Далее:
«4. Автора книги Лопсан-Чинмита срочно вызвать и поручить создать учебники, а его нужду в жалованье, не делая особых расходов, выделить из государственного бюджета».
16 августа Лопсан-Чинмит направил письмо в Правительство ТНР:
«Милостивому светлейшему Правительству.
16 числа сего месяца письмом № 228 меня вызвали для отправки в город Ленинград. <…> лично ли мы встретимся с уважаемым Попе[1] или он встретится с книгой, где я объясняю суть тувинской грамоты – между тем и другим нет большой разницы. Эти книги я создал, лишь проверяя, можно ли представить мой скромный труд ученым, не ожидая, что этот труд будет обязательно принят <…> Зачем нести лишние расходы, отправляя меня в Ленинград, ведь можно отправить маленькую книжку. Кроме того, я еще не оправился от прошлогодней болезни <…> пишу в надежде на понимание и согласие.
Монгуш лама Лопсан-Чинмит.
В девятый год ТНР, восьмой месяц шестнадцатого».
Сколько веры в людей и такта в этом письме!
А о своем труде он писал: «Я не имею специального лингвистического образования, и должен сказать, что мои знания, конечно, недостаточны для создания усовершенствованной тувинской письменности. Но в то же время я считал своим долгом написать эти книги и думаю, они принесут пользу тысячам аратов, особенно мальчикам и девочкам для получения ими знаний».
А как же памятник?
В октябре 1929 года был VIII большой хурал партии, где обсуждали вопрос о ликвидации феодалов, богачей, лам и шаманов. Снесенное политической волной имя Лопсан-Чинмита было забыто.
А 1 сентября 1941 года по решению Министерства внутренних дел и утверждению президиума Малого хурала ТНР Лопсан-Чинмита обвинили как агента внешней политики и руководителя контрреволюционных Акской и Шуйской групп. Вместе с девятью товарищами основателя тувинской письменности и первого тувинского ученого-языковеда Монгуша Лопсан-Чинмита расстреляли. Вот такой «памятник» был воздвигнут согражданами человеку светлого ума.
А в ЦК ВКП(б) было направлено ходатайство:
«…Партия просит содействия в создании тувинской письменности. Главным препятствием в повышении культурного уровня… тувинского народа является отсутствие родной письменности…
Генеральный секретарь ЦК ТНРП Шагдыржап».
В создании тувинской письменности активно участвовали приглашенные из Москвы под руководством А.А. Пальмбаха.
* * *
Иргит Шагдыржап прошел большой путь от батрака светлейшего нояна Банчыка, правителя сумона соянов, до генерального секретаря ЦК ТНРП. В 1923 году он вступил в партию. Работал председателем арбана, затем секретарем хошуна. Принимал активное участие в создании тувинского революционного молодежного союза. На VIII большом Хурале, где партия указала путь некапиталистического развития, путь к социализму, был избран генеральным секретарем.
Шагдыржап сыграл большую роль в переходе тувинского общества от феодализма к социализму, основании сектора государственной кооперации в экономике, создании тувинской письменности, организации народного образования и здравоохранения, в укреплении советско-тувинских связей.
Многие годы он работал, не жалея сил и здоровья, пока тяжело не заболел. В 1933 году Иргит Шагдыржап был освобожден от должности генерального секретаря ЦК ТНРП.
До ХII большого хурала ТНРП 1943 года он оставался членом Центрального комитета. Несмотря на тяжелую болезнь, Шагдыржап еще мог работать в должности генсека. Но уступил дорогу молодым.
Иргит Шагдыржап ушел с политической арены. Началась новая страница в истории Тувы. Генеральным секретарем ЦК ТНРП был избран Тока.
Из писем:
«Дорогой, мудрый дарга Тока, пишу Вам несколько слов, и с большим уважением желаю Вам благополучия.
Сам я человек без соответствующего образования, это создает трудности в работе, я очень прошу Вас, мой уважаемый вождь, отправить меня на учебу.
Бедный старик Балчимаа, председатель
Кара-Булунского сумона Улуг-Хемского хошуна».
«Дорогой, уважаемый родной отец, любимый брат Тока, передаю Вам пламенный революционный привет…».
Из призывов:
«Да здравствует горячее сердце Тувы, кровь трудового тувинского народа, любимый вождь товарищ Тока!»
«Здравствуй тысячу лет, мудрый руководитель ТНРП товарищ Tока!»
«Товарищ Тока, ученик Сталина, любимый вождь, дарга…».
[1] М. Попе, языковед.
